Последнее я знаю и на собственном опыте. К немалой досаде, в самый разгар своего прогулочного проекта я повредила спину. Сажая сына в рюкзак-переноску, которой мы пользовались, когда нужно было идти быстрее, чем ребенок, только научившийся ходить, я почувствовала, как у меня внутри что-то сместилось. Через несколько дней я узнала, что слово “сместилось” было довольно удачным описанием произошедшего: у меня случилась грыжа межпозвоночного диска между пятым поясничным и первым крестцовым позвонками (L5-S1; это для тех читателей с травмами спины, которые коллекционируют буквенно-цифровые научные термины). Седалищный нерв защемило, и через левую ногу прошел резкий заряд боли. Прошедшая неделя, много стероидов и еще больше наркотических веществ смягчили боль. Однако нерв оставался сдавленным, а на восстановление после такой травмы требуются месяцы, даже годы. Тем временем различные мышцы, включая мышцы ступни левой ноги и левую ягодичную мышцу, не получали иннервации: они онемели и почти не использовались. Я потратила немало времени, уставившись на свою ступню и пытаясь согнуть пальцы. На вид они были совершенно обычными. Я могла согнуть их руками, однако на ощупь они были холодными: мышцы, обложившись подушками, задернув шторы и взяв беруши, погрузились в глубокий сон.

Ходьба превратилась в неудобное и медленное занятие. Мышцы, которые должны приподнимать пальцы ноги и толкать вверх и вперед ступню – а за ней и все тело, опирающееся на них, – не работали. Не работали и мышцы, поднимающие ногу. Поэтому, используя спинные мышцы, я буквально выбрасывала ногу вперед, после чего, опираясь на нее, как на рычаг, переставляла себя вперед.

Моя походка стала, выражаясь языком физиотерапевтов, раскоординированной. После этого я узнала и о других типах раскоординированной походки. В итоге мне сделали операцию, чтобы уменьшить давление на нерв; шесть недель спустя я вышагивала по длинному проходу в кабинете физиотерапевта. В конце прохода сидел на низком стуле Эван Джонсон и смотрел, как я хожу. Проба походки, классический координаторный тест, широко применяется физиотерапевтами. Кроме того, эта проба приятна и проста: вы идете, поворачиваетесь и идете обратно.

Оценив содержимое моего спинного мозга, отрезав кусочек заблудшего межпозвоночного диска и наложив швы, нейрохирург (которому я буду вечно благодарна за то, что он очень хорошо сделал три эти вещи) постановил: “Вы сможете полностью прийти в норму”. Подумав, он прибавил: “Или нет. Не могу точно сказать”. Серьезно?! Нейрохирург не знает! Это была очень печальная новость, и в нее почти невозможно было поверить.

Я была уже готова смириться с тем, что прогноз по восстановлению от травмы корешка нерва остается совершенно неопределенным. Однако Эван Джонсон, увидев, как я хожу взад-вперед, вскочил со стула: “Вы сможете бегать! Со временем”.

Он оказался прав. Я успешно прошла интенсивный курс реабилитационной терапии. Настолько успешно, что однажды, полгода спустя, когда мы с Джонсоном вышли прогуляться недалеко от его офиса, никто из нас даже не обмолвился о том, что теперь я совсем не хромаю. Способность ходить воплощала самое желанное из состояний: обычное.

Эван Джонсон высокого роста и всегда широко улыбается. Ни одна из этих его черт не указывала на то, что когда-то он был профессиональным танцором. Однако, поднимая партнершу, он получил травму и обратился к врачу, а потом и сам стал физиотерапевтом. Теперь он директор физиотерапевтического отделения Центра лечения позвоночника (это неврологическое отделение Медицинского центра Колумбийского университета). Мы встретились с ним в пятницу, перед долгими выходными. Люди пытались выбраться из города. Только что прошел дождь, очистивший воздух.

Мы взглянули влево: мимо шли люди. Посмотрели вправо: мимо шли люди. Все они невольно предоставляли нам возможность произвести пробу своей походки. Я призналась Джонсону, что, как мне кажется, походка делится на два типа: обыкновенная и хромающая. Люди шли либо нормально, либо хромали, шли неуверенным шагом или спотыкались, что свидетельствовало о юности или старости. Мне было невдомек, что оставалось еще много чего, на что мы могли обратить внимание.

Следующие полтора часа Джонсон потратил на то, чтобы вывести меня из заблуждения. Не успели мы пройти и трех шагов, как он нашел первый объект: “Если вы посмотрите, как идет эта женщина, то увидите, что она несет очень тяжелую сумку, и все ее тело перекашивается влево, когда она наступает на пятку, а рука свешивается в сторону, чтобы поддержать равновесие. Видите, как высоко она задирает правое плечо? Вместо того чтобы расслабить его и выпрямить шею, она напрягает верхнюю трапециевидную мышцу и поднимает всю правую сторону тела… лестничная мышца шеи на этой стороне, скорее всего, зажата”.

На женщине были туфли на высоких каблуках и короткое платье, и на вид она была самым обычным пешеходом. Но стоило присмотреться, как становилось заметно, что правая часть ее тела, с сумкой, зафиксирована в неудобном положении. Левой рукой она размахивала слишком сильно, будто дирижируя пальцами ног.

– Она очень напрягается. Потенциальная пациентка, – добавил он.

Я подумала, что, если вы физиотерапевт, то, наверное, все, кого вы видите, кажутся вам потенциальными пациентами. Я спросила Джонсона, какое нарушение он чаще всего замечает на улице.

– Чаще всего видишь приобретенную сутулость, при которой голова опущена, а спина сгорблена, особенно у пожилых людей. У многих все это кончается стенозом позвоночного канала. Наклоняясь вперед, они будто освобождают место для тканей и нервов спины, и это приносит им облегчение.

Через пару секунд описание материализовалось. Высокий крупный мужчина в костюме, с седой лысеющей головой, поворачивал с тротуара на улицу. Его шея, вместо того чтобы поднимать голову, выталкивала ее вперед, а спина была сгорблена – в точности как сказал Джонсон. Передний край его пиджака был ниже, чем задний. Я вслух подумала: нелегко, наверное, пришлось его портному.

– Именно! Это все из-за неправильного положения тела: видите, кисти рук направлены вперед, а ладони смотрят на нас? Поскольку он сутулится, его спина скругляется, а голова вытягивается вперед, как и плечи. То же самое происходит с его пиджаком.

– По сути, это уступка гравитации. Когда мы просто повисаем на связках, мускулатура работает не так активно. Со временем связки изнашиваются; деформируются даже кости. Если у вас остеопороз, при котором кости размягчаются, начинается клиновидная деформация позвонков – они пытаются поддержать позвоночник. Позвонки при этом на самом деле изменяют форму и становятся тоньше впереди и толще сзади.

Мы смотрели не просто на мужчину, переходящего улицу; мы смотрели на позвонки в процессе их клиновидной деформации.

Через минуту мы увидели еще один пример того, как одежда может подчеркнуть развивающееся нарушение.

“Взгляните на его брюки”, – сказал Джонсон, указывая на плотного мужчину. Я посмотрела: брюки были синими. Кроме того, настолько длинными, что снизу брючины собрались в складки.