Сейчас идут активные тренировки, бойцы сильно потеют. Кое-кто обрился, чтобы было удобнее мыться.

Я начал потихоньку выдавливать всю делегацию обратно в коридор казармы. Выдавил. Доусон продолжал дымить сигаретой.

— Очень тяжелая ночь, сам еле не ногах стою. На этом все?

Тут я дал секретарю Совбеза последний шанс. Но нет, он им не воспользовался.

— Я хочу еще осмотреть общую казарму. Пообщаться с бойцами отряда. Все ли их устраивает?

— Это не совсем удобно — тут я выписал себе индульгенцию — Даже на отдыхе спецназ тренируется.

Доусон переглянулся с Бакли, то пожал плечами:

— Ну если так надо…

Я провел делегацию по казарме, показал, как у нас тут все устроено. Спецназовцы не обращая внимания на чиновников, занимались своими делами — чистились после кросса, просто валялись на кроватях. Все выглядели уставшими, похудевшими.

— Граната! — вдруг кто-то заорал за дверью коридора и в казарму влетела ЭрГэДэшка с чекой.

Кричал «Пушкин», он же и закинул гранату. Сначала я думал, что будет светошумовая. Мы такие уже использовали для тренировок. Но нет, решил Огонек пожалеть Доусона.

Тут я не мешкал. Шел после секретаря, резко развернулся, вытолкнул Бакли и чиновников в коридор, захлопнул дверь. Услышал как за ней спецназовцы рухнули с кроватей на пол. Молодцы, уже навтыкались в наших реалиях.

Я открыл дверь, приглашающе махнул рукой бледной делегации:

— Это были элементы тренировки, я предупреждал.

Посреди взлетки казармы стоял покачиваясь Доусон, на его белых брюках виднелось желтое пятно. Я кинул быстрый взгляд на Незлобина, что маячил с фотиком рядом со шкафами со снарягой. Огонек мне показал большой палец. Отлично, все задокументировано.

— Ай, как неаккуратно — я подошел к Доусону, сморщился — Предупреждал же!

— Как?.. Что?!

Секретарь Совбеза все никак не мог обрести речь, под ногами у него валялась граната. Я поднял ее, передал улыбающемуся Гейтсу. Тот тоже мне тайком показал большой палец. Чиновников нигде не любят.

— Что что? Так тренируется спецназ. Постоянная готовность. Методика одобрена в ВШК — я обернулся к Бакли. Тот на автомате кивнул. Мы и правда по совету Гейтса все мероприятия в отряде положили на бумагу, сдали в комитет под роспись. Как говорится, много бумаги — чище жопа.

Сигарета изо рта упала на галстук Доусона, начала тлеть. Я аккуратно ее снял — там оставался уже почти бычок — затушил носком ботинка.

— Пойдемте, вас проводят в туалет. Найдем какие-нибудь штаны переодеться — я взял Доусона за рукав, потянул к выходу. Тот на автомате переставлял ноги и продолжал покачиваться. Как бы не ебнулся на пол… Позвал двух спецназовцев жестом, велел взять под руки и вести в сортир. «Земляне» уже в открытую похахатывали.

* * *

— Ты же понимаешь, что у тебя теперь Доусон во врагах на всю оставшуюся жизнь?

Бакли отправил ооновских чиновник в штаб выпить кофе, который на всех сварила О’Тул, а сам остался на крыльце вместе со мной.

— Я его предупреждал! Зачем он лезет в дела отряда?

— Совбез ООН оплачивает счета «Земли».

— Ну вот пусть дальше и оплачивает. А за нашей подготовкой вы поставлены следить.

— Не надо было тебе его цеплять с Мустангом! — сэр Энтони тяжело вздохнул, стряхнул с рукава пиджака какие-то соринки.

— И он сразу нас попытался зацепить с этим вызовом от нью-йоркской полиции! Мы были квиты.

— Что случилось с Джонни? — прямо спросил Бакли.

— С ним все будет хорошо! — с нажимом ответил я.

— Доусон теперь с отряда не слезет. Может и бюджет ВШК урезать!

— Пусть попробует. Запустим в прессу фотографии этого ссыкуна.

Тут вот Бакли явно испугался.

— Вы его сфотографировали?!?

— Да.

— Зачем?

— Затем, что если он будет ставить палки в колеса, то будет окончательное возмездие. Как с тем дедом-фашистом.

— Каким дедом?

— Служил один мой товарищ в группе советских войск в Германии. И был там один случай нехороший… Водитель военной машины-ассенизатора немецкого дедушку задавил. Ехал в темноте, нечаянно зацепил старичка на велосипеде… дедушка и скончался. Разумеется, военные прокуроры, следствие. В части общее построение, бедолага-водила стоит с опущенной головой посреди плаца… Комполка с трибуны орёт, тыча в него пальцем:

— Старый немец… пенсионер! Во время войны был танкистом в СС Дохлая башка! Несколько раз был подбит и горел в Тигре! Попал в плен! Семь лет отсидел по советским лагерям! Чудом полуживой вернулся домой. И вот! Десять лет спустя у порога собственного дома в родном городе погибает под колесами советского говновоза! Как это называется? Водила поднимает голову, говорит громко:

— Возмездие!

Бакли закашлялся, пытаясь скрыть смех. Достал платок, вытер лоб.

— Также будет и с Доусоном. Будет вредить — будет возмездие. У нас для этого есть американская пресса.

— Вы страшный человек, подполковник.

— Нашу встречу надо закончить на позитивной ноте — вздохнул я — После кофе, приглашаю вас пострелять в наш тир. Там все готово.

* * *

Сбагрив делегацию Незлобину и Гейтсу — заодно шепнув им, чтобы дали пострелять чиновникам — я захватил Ильясовых, вернулся обратно к Джимми в комнату. Там мы его перегрузили на носилки и тайком спустили в подвал рядом стоящей котельной. Приковали наручниками и длинной цепью к трубе, что шла по стене, кинули матрас.

— А в туалет он куда будет ходить? — поинтересовался Тимур.

— Поставите ему ведро.

— Выносить за этим нариком? — сморщил нос Адгам.

Я прихватил его за ремень разгрузки — И выносить и кормить из столовки завтраками, обедами и ужинами. Ясно?

— Да он все-равно сдохнет — Ильясов-младший побледнел — Как только его с цепи снимем, опять начнет употреблять.

— Пока человек жив, шанс всегда есть. У нас в части, где я начинал служить случай такой был. Один старослужащий издевался над молодым. То «велосипед» ему сделает — подожжет бумажки между пальцами ног. То пальцы рук во время сна опустит в стакан с водой, чтобы парень обоссался ночью. Ну