А хрен его знает, — честно признался я, на козлиный манер дожёвывая пучок петрушки.

Сейчас мы наглядно представляли собой три стадии опьянения. Евгений Евгеньевич, — как и подобает жениху, — слегка подшофе, я под лёгкой ситцевой вуалью алкоголя и Веневитин, как всегда отличившись и чуть ли не в слюни.

— С бальшими… ик… буквами щиты, — продолжил Егорка. — Подпевайте, ну чо вы?

— Что подпевать-то?

— В тваей руке мая рука…

— А-а-а, — я хлопнул себя по лбу. — Как будто было так всегда?

— Ага.

— Попрошу тебя! — в три глотки затянули мы. — Чтобы солнце грело! Попрошу тебя, чтобы море пело! Попрошу о том, о чём не просила…

— Так, лять, — тут Веневитин посерьёзнел и резко встал из-за стола. — А спорим, я сичас Мие предложению сделаю?

— Егор, стой!

— Ининадо меня астанавливать!

— Егор, ты в говно!

С горем пополам остановили. К чести Веневитина, делать предложение он надумал не прямо сейчас, по синей лавочке. Внезапно, в кармане у него затесалось обручальное кольцо. Стало быть, готовился заранее.

— Кольца! Ну точно! — осенило меня!

Между официальной частью и пьянкой был ещё один ритуал. Без показухи и тамады, гости по одному подходили к молодым и дарили подарки. Тут я испытал резкий приступ стыда. Конечно, Жихарев постарался меня убедить, что я сам — лучший подарок, но, как говорится, осадочек остался. Если не у молодожёнов, то у меня.

И вот теперь я точно знал, какой подарок сделать. Евгеныч, может, и не поймёт, а вот Линда должна — она всё же далеко не последняя артефакторша!

— Евгеныч, дай лапу, — потянулся я к Жихареву.

— Держи, — машинально ответил он.

Уговаривать очередного теневого ёжика не пришлось. Наоборот, пришлось попросить Лунатыча выцепить парочку из Океана так, чтобы остальные бунт не устроили. И первый, кого он отловил, отправился на постоянное место жительства в обручальное кольцо Евгения Евгеныча.

Колебание энергии тот, разумеется, заметил, несмотря на выпитое.

— Что это? — уставился он на кольцо.

— Подарок, — подмигнал я. — Только не трепись, тебе жена потом объяснит. Пойду ей вторую часть вручу. А кстати, из чего у вас кольца? Как-то легко пошло…

— Из золотой монеты… — задумчиво ответил Жихарев. — В разломе как-то нашёл.

— Оооо! — я показал ему большой палец. — Отличный выбор! Одобряю!

Вот почему так легко оказалось заселить ёжика! Кольцо само по себе хранило остаточные следы разломной энергии!

Реакция Линды оказалась куда более бурной.

— Чернов! — сделала она квадратные глаза размером с блюдце и перешла на испуганный шёпот. — Ты совсем с ума сошёл??? Это же… это же… целое состояние!

— Да ладно? — удивился я. — Во сколько оценишь?

— Кхм… это ведь подарок, да? — на всякий случай уточнила артефакторша.

— Само собой, и для тебя, и для твоего мужа, — я перешёл на серьёзный тон. — Но у меня есть несколько заказов, и я бы хотел независимую оценку.

— А что он может?

Подумав, я позвал Линду выйти прогуляться, и, убедившись, что никто не подслушивает, объяснил про теневых ёжиков.

— Так вот откуда у Габи столько трупов… — сообразила Линда. — А я давно заподозрила охранный артефакт, но никак её на откровенность развести не получалось. В общем, я бы оценила примерно от пяти до двадцати миллионов ваших рублей.

— Ого! — искренне удивился я. — Хороший разбег! И от чего зависит цена?

— От покупателя, конечно, — улыбнулась Линда.

Расходились уже за полночь. Немного взгрустнулось, конечно, тем более, что я сразу предупредил, что на второй день не приду. Мне пора возвращаться, меня ещё ждут великие дела.

Уехали также как и приехали, на двух машинах. Но свой кабриолет я оставил, не доезжая до дома, в нескольких кварталах, и пересел вместе с белкусом в машину Габи.

Уставшая Гретта подрёмывала на заднем сидении, напившаяся в зюзю Изель сопела там же.

— Ну что, госпожа Куэтцпальи, — ухмыльнулся я, садясь на переднее пассажирское, — рассказывай, как ты докатилась до жизни такой.

— А вот это, Артём, самое интересное, — Габи пила мало, и сейчас оставалась почти трезвой. — После всей этой истории с инфернами старый мэр подал в отставку, и сам же выдвинул меня в качестве кандидатуры.

— Ииии? — выжидательно уставился я на неё.

— Мэра в Йеллоустонской специальной зоне избирают жители городка, включая тех егерей, что по международным договорам, — Габи очень серьёзно посмотрела на меня. — Но прежде чем пройдут выборы, кандидатуры должен одобрить император.

— И император одобрил?

— Ага, — кивнула ацтечка.

— После всего… — я покрутил рукой в воздухе, — и вот даже ещё после свежих записей в блоге?

— Именно, Артём, — ещё раз кивнула Габи.

— Подставой за километр несёт, — сделал я очевидный вывод.

— Понятное дело, — вздохнула госпожа кандидат в мэры. — Сама прекрасно понимаю это. Но хоть убей, совершенно без фантазии, с какой стороны!

— Но хотя бы покушения прекратились? — уточнил я.

— Да прекратились, но ты сам видел, всё ещё на улицу выходить страшно. Я же не как ты… ну, не такая крутая.

— Оооо, Габи, ты сама не представляешь, какая ты крутая! — расхохотался я. — Легко быть крутым, когда можешь утопить в магме целый город. А вот когда ты самый обычный человек, и у тебя единственная жизнь…

Мы проводили фрау Лёвенштайн до дома, и с нею я тоже простился. Потом я отнёс Изель в её комнату и закинул на кровать. И мы ещё часа два проговорили с Габи. Я ввёл её в курс последних событий вокруг инферн, рассказал, что происходит в Российской Империи. Она в свою очередь поведала про события в Арапахо. Впрочем, нового я ничего не узнал, и в чём местному императору корысть одобрять кандидатуру Габи — тоже не понял. Ну да война план покажет!

С такими мыслями я отправился в свою комнату.

Оказалось, что её девушки не только не использовали, но даже регулярно прибирали. Ну там пыль протирали… В отличие от остального дома, которому явно требовалась женская рука. Какая-нибудь другая, а не руки этих двух нерях. Вот насколько у Габи шурупила голова — настолько же она оказалась беспомощной в простейших бытовых вопросах. Ну да