лежат почти по-человечески, а одежда просто красивая. Я могла бы быть кем угодно. Могла бы быть ребенком, живущим в этом доме. Могла бы быть нормальной. Извлеките какой-нибудь организм из биома и посмотрите, сможет ли он разрастись в другом месте. Может H. sapiens развиваться в неволе? Вряд ли. Спросите тех, кто сидит в тюрьме. Но мы приспосабливаемся. Я приспосабливаюсь.

Cнимаю толстовку и отношу все свои вещи назад в комнату.

Я никогда в жизни не заправляла кровать.

Cмотрю на нее и думаю: наверное, это несложно. Я видела заправленные кровати. Кровать Кристи, например, когда мы приходили к ней после школы. И по телевизору и в кино я тоже такое видела. Иногда показывали, как постель стелят два человека и что-нибудь обсуждают в это время. Это обычно делают вдвоем?

С простыней, на которой я спала, на вид все хорошо. Простыня, которой я укрывалась, вся перекручена — да, Энди говорил, я брыкаюсь во сне. Расправляю ее и накрываю ею подушки. С этого же начинают? Не помню. Тонкое одеяло кладу сверху и накрываю все пушистым пледом персикового цвета. Готово? Может, надо было сложить его вдвое?

Я вспоминаю свою кровать-чердак, космический рисунок на голом черном матрасе. У нас была только одна подушка, я отдала ее Энди, а сама спала, подложив под голову руку.

Готово.

Я оставляю пакет с одеждой на персиково-золотистом комоде, кладу туда же свою одежду из рюкзака и расческу. Наконец-то в рюкзаке только школьные принадлежности. Он стал легче.

Спускаюсь, захватив рюкзак и толстовку. Марта с мужем на кухне. Он читает что-то в своем айпаде за столом, она расставляет тарелки. На секунду я вспоминаю, как мама пекла блинчики и притворялась нормальной, обещая, что все будет по-другому.

— Ты любишь сок? — Марта держит открытой дверцу огромного холодильника.

— А можно мне, пожалуйста, кофе?

Она хмурится, касается щекой дверцы.

— Вообще-то, тебе не стоит пить кофе. Ты же еще растешь.

— Слушай. — Мистер Джоэл встает. — Я покажу тебе, как мы делали кофейное молоко, когда я учился в университете Брауна. Это очень вкусно, и это нельзя назвать кофе.

Он наливает в большой стакан молока немного кофе и добавляет сахара:

— Попробуй.

Похоже на кофе для младенцев или очень вкусное шоколадное молоко.

— Спасибо, мистер Джоэл. Вкусно.

Он улыбается:

— Может, будешь называть меня Берт?

— Берт.

Мы все улыбаемся. Сразу представляю себе, как шимпанзе улыбаются доктору Гудолл, а она им. Выглядит одинаково, но вот значит совсем не одно и то же.

— Лейла, завтрак остынет, иди. — Марта садится и машет нам, чтобы мы тоже сели за стол.

Мы садимся, и я уже заношу вилку над беконом, как Марта меня останавливает.

— Лейла, перед едой мы обычно читаем короткую молитву. Тебе не обязательно это делать, просто подождешь секундочку?

— О. Конечно. Конечно. — Я опускаю вилку и кладу руки на колени.

Марта закрывает глаза, улыбается Берту, и он быстро читает молитву. Она короткая и милая, в ней упоминают меня и мои «испытания», и все звучит как пожелание удачного дня в школе. С этим вполне можно смириться. Они вместе произносят «аминь», и Берт сразу приступает к еде. Я тоже.

Чуть подкрепившись, Берт начинает разговор:

— Так, значит, средняя школа Брукхерст?

— Да.

До чего нежный, вкусный и горячий омлет.

— Восьмой класс?

Марта пьет обычный кофе. Я прихлебываю свой, детский:

— Ага, м-м, да. Восьмой класс.

— И мы слышали, что у тебя очень хорошие оценки. Что ты хотела бы заниматься наукой. — У Берта такой вид, словно это лучшая новость на свете.

— Ага, м-м, да. Мне очень нравятся лабораторные работы.

Бекон тоже вкусный, а вместо тостов маффины. Я стараюсь участвовать в разговоре, но это непросто.

— Ты знаешь, что я биолог? — Берт слегка наклоняется вперед, пытаясь привлечь мое внимание.

— Это очень круто. Что вы изучаете?

Он смеется:

— Плодовых мушек. Большинство биологов изучают плодовых мушек, потому что они рождаются и умирают очень быстро. Мои плодовые мушки помогут вылечить мужчин от облысения. Может, как-нибудь захочешь посмотреть мою лабораторию?

Я киваю, откусывая верхушку маффина, масло тает на языке. Прожевываю. Отвечаю:

— О да, с удовольствием. Спасибо. А чем… чем вы занимаетесь, Марта?

Она ест намного медленнее, чем я.

— Я десять лет работала медсестрой в отделении неотложной помощи, а потом решила стать патронатной мамой. Но я тоже изучала естественные науки. Когда учишься на медсестру, без этого никак.

— Логично.

Моя тарелка чиста, кофейное молоко закончилось. Что дальше?

— Итак, — начинает Марта. — Смотри, учителям сообщили о твоей ситуации. Они дадут тебе материалы по пройденным темам и помогут нагнать. С ребятами, с которыми у тебя были проблемы, провели беседу об их поведении, и я хочу, чтобы ты говорила нам или доктору Джонс, если кто-то будет тебя обижать. Хорошо?

— Хорошо. — Знаю, это еще не все. Просто жду.

— У твоих видео очень много просмотров. И я знаю, что ты услышишь разное от людей из твиттера, из интернета, ведь у всех свое мнение… — Она смолкает и смотрит на Берта. — Послушай, Лейла, ты большая девочка, и никто не собирается запрещать тебе пользоваться интернетом. До сих пор это тебе только помогало, но тебе придется научиться правильно реагировать на внимание, которое ты привлекаешь. Просто запомни: ничье мнение о тебе не стоит дороже твоего собственного. Если кто-то угрожает или запугивает, сообщай взрослым. Но все остальное постарайся не принимать близко к сердцу. Это все совершенно не важно.

Они оба смотрят на меня, и я понятия не имею, что делать. Так точно не разговаривают обычные родители со своими детьми. Скорее смахивает на худшую серию из семейного телесериала. Вот мы сидим на кухне, и у нас семейный завтрак. Это все по-настоящему? Кто я здесь?

— Я запомню. Спасибо. — Я смотрю в свою пустую тарелку. Когда снова поднимаю глаза, вид у них довольный. Видимо, я нормально ответила.

— Если ты закончила, ставь посуду в мойку и вперед. Нам скоро выходить.

Я делаю, как мне говорят. Слегка заливаю тарелки водой, как нас всегда просила Бетти. Снова надеваю и застегиваю толстовку, натягиваю рукава на ладони.

— Тебе нравится? — Марта несет посуду к мойке.

— Да. Спасибо. Вам приходится покупать новую одежду всем детям, которые у вас живут?

Она ставит посуду и снимает свой жакет со спинки стула.

— Нам выделяют немного денег на детей, чтобы мы могли купить им все необходимое. Кто-то приезжает с чемоданом, а у кого-то, как у тебя, практически ничего нет. Но я ее увидела и подумала, что тебе очень пойдет. И тебе действительно