Выяснилось, что он делал закупку качественных стройматериалов только на бумаге, а на самом деле покупал дешёвку, разницу, естественно, клал себе в карман. Паскуда! Я ведь доверял ему!

Когда он вышел с больничного, имел наглость заявиться ко мне в кабинет и предъявить выписку с диагнозом — трещина нижней челюсти слева. Хорошо я тогда его приложил, что он, несчастный, две недели жевать не мог, через трубочку питался. Эта гнида потребовал нешуточную компенсацию, иначе подаст на меня в суд за физическое увечье. Я на это рассмеялся и показал ему свои документы — результаты проверки. Димон тут же изменился в лице, потому как понял, чем это ему грозит. Подделка печатей, подписей — дело куда серьёзнее, чем воровство. Да, чтобы сдать предыдущий объект в эксплуатацию, он подделал приёмку, это я тоже выяснил, поэтому и поехал сегодня лично осмотреть и решить проблему по устранению недостатков здания. Там-то я и покалечился, провалившись в плохо закрытый люк.

В общем, договорились с Димоном, что он отдаёт мне все свои акции и валит на четыре стороны! С проблемным объектом я что-нибудь решу, а этот гад в моей фирме работать больше не будет!

Получив перелом ноги, я вспомнил все маты, которые знал, а когда осознал, что у меня появилась уважительная причина в третий раз не явиться в суд — возблагодарил судьбу. Если надо будет и вторую ногу сломаю, лишь бы оттянуть развод. Да, вот такой я идиот.

Лика

Как только Саша приехал ко мне вечером после работы, как он это обычно делает, мама тут же ушла. А раньше она сидела до последнего, пока он не уедет. Даже Александр удивился, что моя родительница так поступила.

— Сегодня похоже снег пойдёт, — пошутил он, как только входная дверь в прихожей закрылась.

— Она тебя стесняется.

— В смысле? — непонимающе посмотрел на меня мой доктор.

Я попросила его присесть и рассказала новость про его отца и мою маму. Естественно Саше это очень не понравилось, что мы, получается, породнимся. Облокотившись на кухонный стол, он схватился за голову.

— Как он мог? Мама ведь совсем недавно умерла!

— Полгода прошло, — напомнила я и мне стало не по себе от его осуждающего взгляда.

Это я ещё ему не рассказала, когда у них произошёл первый контакт. На эту новость он наверняка бы ещё сильней отреагировал. Лучше не стоит ему об этом знать, по крайней мере пока, надо маму будет предупредить и Николая Григорьевича тоже.

— Всё равно это аморально, — произнёс Саша, глядя на меня так, как будто от меня что-то зависело.

— Я прекрасно тебя понимаю, но ничего уже не изменить.

— Сколько лет твоей матери? — нахмурившись, поинтересовался он.

— Всего сорок шесть, она ещё далеко не старая.

— Всё равно рискованно рожать в таком возрасте.

— На что ты намекаешь? — с опаской спросила я.

Я уж испугалась, что он хочет предложить моей маме прервать беременность. Но ответил следующее:

— Уровень гормонов в таком возрасте как правило падает, может возникнуть угроза, надо бы ей соответствующие анализы сдать и предупреди, что её в любом случае будут кесарить.

Я легко вздохнула. Мой доктор отбросил в сторону эмоции и включил профессионализм. В человеке я не ошиблась, это точно.

— Спасибо, — тихо произнесла я, улыбнувшись и обняла его.

Глава 27

Игорь

На следующий день пребывания в больнице, частный детектив прислал мне результаты расследования про докторишку. Увидев фотографию одной девушки, в памяти всплыла очень неприятная история, приключившаяся со мной во времена далёкой молодости. Я даже и подумать не мог, что доктор с ней связан. Листая информацию дальше, уже лицезрел фотографию Александра в юности. Да, это точно он, только щуплый, совсем мальчишка. Теперь понятно, почему он пристал к моей жене. Я не на шутку испугался за Лику и нашего ребёнка.

Какой у нас всё-таки маленький город, если из всех больниц, моя жена угодила именно в эту, где работает этот упырь! Надо срочно предупредить Анжелику, чтобы держалась от него подальше. Только начал писать ей сообщение, чтобы приехала ко мне для серьёзного разговора, как дверь палаты открылась и на пороге появилась она — моя жена в накинутом на плечи медицинском халате и с пакетом в руках. От радости я чуть не вскочил с кровати, совсем забыв, что сломанная нога в подвешенном состоянии. Ощутив резкую боль, я, стиснув зубы, застонал.

Лика подошла ко мне с испуганным лицом, поставив пакет на тумбу, спросила:

— Что случилось? Доктора позвать?

— Нет, не надо, — с трудом проговорил я, претерпевая боль, и взял её за руку, такую нежную, такую родную. Не сдержавшись, прижал её ладошку к своей щеке. — Сейчас всё пройдёт, мне уже легче.

Мне и правда стало легче, от того, что она рядом, и больше я её не отпущу. Не отдам этому упырю на растерзание! Лика явно чувствовала себя неловко, но я ничего не мог с собой поделать. Я так соскучился!

— Как же тебя угораздило? — спросила любимая, с жалостью глядя на мою больную ногу.

— А, ерунда! — ответил я, улыбнувшись. — Ты сама-то как? Как наш малыш? — отпустив руку, я потянулся к её животу.

К счастью, она и это мне позволила. Видимо чувство жалости перевесило ненависть. Моя жена всегда была добра к немощным, коим я сейчас являлся. Наконец-то я выполнил свою мечту — погладил беременный живот любимой и припал к нему ухом. Раньше и представить себе не мог, какое это счастье, когда твой малыш «бьёт тебя в ухо».

— Ух ты! — опешил я, слегка отпрянув и улыбаясь от восторга. — Сынок, да ты тоже боксёром будешь! — принялся я говорить с животом жены.

— Упаси Бог! — возразила Лика и отошла от меня. Присев на соседнюю пустую кровать, с деловым видом начала задавать вопросы, как будто пришла ко мне только за этим: — Что говорят врачи? Через месяц сможешь встать и на суд приехать?

Это снова был удар под дых. Жена до сих пор намерена со мной развестись. «Спустившись с небес на землю», серьёзным тоном ответил:

— Приду, не переживай. Лика, я тебе кое-что рассказать должен, только ты обещай, что выслушаешь меня, как бы тебе неприятно ни было. Это тебя тоже касается.

Жена изрядно напряглась, даже взялась за живот, заметно, что на кровати ей не совсем удобно сидеть в её положении.

— Присядь лучше на стул, хоть спиной обопрёшься, я подушку дам, — предложил я любимой.

Она и теперь не отказалась, молча пересела на стул, что стоял у стены,