Черное Счастье терлся о ноги американца и что-то мурлыкал на своем, кошачьем. Наталья Сергеевна удивилась поведению домашнего питомца – раньше Счастье всем незнакомцам отвечал злобным шипением.

Джек долго возился с часами, и хозяйка уже не надеялась на восстановление того, что отслужило свой срок, но вдруг стрелки двинулись с места, послышалось тиканье – приглушенное и ровное, как удары сердца.

От счастья Наталья Сергеевна не уследила за куриным бульоном с серой пенкой, который сбежал и оказался не только на плите, но и на полу. Благо Счастье находился поблизости – кот вылизал пол так старательно, что тот засверкал. Джек заулыбался, помог Наталье повесить часы на стену в ее комнате и, наблюдая за ходом стрелки, тяжело застонал, схватившись за грудь. На помощь тут же подоспела женщина, которая сопровождала его в поездке. Она сделала укол и привела мужчину в чувство.

– Положите его на мою кровать, – заботливо предложила Наталья Сергеевна.

Пока женщина устраивала Джека на кровати, хозяйка заварила чай и разбавила его малиновым вареньем.

Войдя в комнату, Наталья Сергеевна поставила на старую тумбочку у кровати поднос с тремя чашками.

– Это моя дочка… приемная, – пояснил мужчина. – Я только ее узнаю. Странно. И вас тоже. Это же вы зашли в кухню с часами?! – Хозяйка кивнула и поднесла ему горячий чай с малиновым вареньем. – Вкусный… – сказал он, размешивая варенье в чае.

– Это вкус моей первой любви… – задумчиво произнесла Наталья Сергеевна и вновь посмотрела на идущие часы. – Это его подарок. На мое совершеннолетие. Василий преподнес мне эти часы со словами: «Время идет. Вечна только наша с тобой любовь». Он всегда заводил эти часы, чинил и переводил стрелки с зимнего времени на летнее. А потом, когда он ушел, часы остановились и долгое-долгое время пролежали на чердаке…

– Всему свое время… – проговорил Джек, закрыл глаза и заснул.

Задумчиво глядя на него, Наталья вспоминала Василия… А что, если бы они сейчас с ним увиделись? Вот так, случайно, на закате жизни? Только сейчас она понимала, насколько была неправа, когда выходила замуж по расчету. Простил бы ее Василий? Какие бы чувства испытали, какие бы слова сказали друг другу? Нет, этого не может быть. Их время истекло… Наталья горестно вздохнула и взглянула в окно…

А за окном стоял переполох. По зеленому полю носилась Красная Шапочка в красной шляпке и дико вопила: «Помогите!» За ней, под звон бубенчиков, болтающихся на мощной шее, бегал бык Бумер, грозно наклонив голову, готовый с минуты на минуту боднуть бедную девушку.

Иностранцы сочли происходящее представлением, которое развертывалось на глазах. Они стояли возле дома, разинув рты, и, наблюдая за происходящим, не забывали снимать действо на телефоны.

Иванушка, затесавшийся между иностранцами, то ли мстил за Аленушку и играл под дурачка, то ли оправдывал свое имя, но вместо того чтобы броситься на защиту Оленьки, поведал туристам об актерской карьере Красной Шапочки и рассказал, что таким способом она готовится к участию в съемках популярного шоу «Большие гонки».

Дети были в восторге! Они делали ставки на победителя и хохотали во весь голос. Никому в голову даже не пришла мысль, что еще мгновение, и бык растерзает или растопчет Красную Шапочку. Среагировал на происходящее только Волк, который вышел из «Ани» за стаканом воды.

– Оля! Сними шляпу! – закричал он, но Красная Шапочка его не слышала и неслась дальше.

Вопли американцев заглушал его возглас, а бык между тем оказался в двух шагах от девушки. Тогда Волк растолкал зрителей и ринулся навстречу несчастной. Он сорвал с нее то, что привело быка в ярость, отшвырнул в сторону и, схватив Оленьку в охапку, бросился к дому. Бык все-таки задел его руку рогом, но Серов-Залесский оказался на высоте в самом буквальном смысле – он резво вскочил на крыльцо.

Экскурсанты радостно зааплодировали, приветствуя запыхавшихся победителей. Когда бык вдоволь наигрался с красной тряпкой и вернулся к своему хозяину, которым оказался Эдуард пастух-на-все-руки, Шапка подошла к растерзанной шляпке и горько зарыдала, словно оплакивая лучшего друга…

– Не плачь… – Волк положил лапу ей на плечо. – Мы что-нибудь обязательно придумаем.

– Она защищала меня от солнца, от птичьего помета, от завистливых взглядов, от простоты и одиночества… – плакала Красная Шапочка, прижимая к груди истоптанную тряпицу.

– Но она тебя чуть под смерть не подвела! Да и ты сама из-за нее часто находилась в тени, а сейчас… Глядя на твои глаза, освещенные солнцем, на волосы, которые пшеничными волнами струятся по плечам, даже я воздержусь от сарказма и признаю, что ты прекрасна.

Красная Шапочка вопросительно посмотрела на Волка – да за такие слова она согласна снова потерять все свои брендовые вещи.

И она ловко забросила истерзанную шляпку на ветку старого дуба.

Вот и появилось в селе «Светлый путь» новое легендарное место – дуб с красной шляпкой на ветке, как символ потерь и приобретений. Да, Оленька посеяла свою шляпку, но зато сам Серый признал ее красоту! А это дорогого стоит.

Вечером уже не возникало вопроса, как провести время: несмотря на утренние осложнения, большинство гостей, кроме детей и Джека, захотели повторить вчерашнее веселье. Девушка-молодоженка, Джильда, приемная дочь Джека, супруга Толстяка и сама Наталья споро чистили картошку, делали овощное рагу, резали свежий салат, ломали вареных кур на порции. Толстяк разливал самогонку по рюмкам и произнес что-то вроде «Счастья и любви», но тут Наталья Сергеевна его остановила:

– Разве так говорят тосты? – И она затянула торжественную речь минут на десять, пока у всех не затекли руки. Наконец Наталья Сергеевна подвела итог и завершила поэму коронной фразой: «Счастья и любви». Американцы опрокинули рюмки и познакомились еще с одной поговоркой: «После первой и второй – перерывчик небольшой».

– А где ты живешь? – заплетающимся языком проговорил Ботаник, обращаясь к Серому.

– Простите, что? – переспросил Волк. – Ах, где я живу… вон там! – он махнул рукой в сторону «Ани».

– Где «там»? – Ботаник посмотрел в окно и протер глаза. – В собачьей конуре, что ли?

Серов-Залесский испытал ощущение дежавю, вспомнил, как сам вначале отдыха закипел от гнева, когда Наталья Сергеевна махнула рукой в сторону будки.

– Дальше смотри!

Ботаник стал пристально вглядываться во двор, в это время к разговору присоединился Толстяк, который уже дошел до кондиции, когда хочется рассказывать и рассказывать, повествуя о всей своей жизни.

Из всей его пьяной речи было понятно только то, что Толстяк владеет небольшим заводиком и приличным капиталом, который накопил на протяжении всей своей жизни. К старости он решил вместе с семьей поездить по миру – свет увидеть, отдохнуть от забот и почувствовать себя счастливым человеком. Чем-то эта история напоминала рассказ Бунина «Господин из Сан-Франциско», правда, если в литературной повести справедливость восторжествовала, то в жизненной увы и ах…