– Вне всякого сомнения!

– А как насчет возраста?

На той стороне линии послышался короткий вздох.

– Судя по всему, не мальчик, но ещё и не старик, – довольно туманно обрисовала она годы неизвестного и тут же озабоченно спросила, чем всё это грозит подруге.

– Может, нам следует предупредить Лену? – послышался неуверенный вопрос Ирины.

Я сразу постарался отговорить её от этого шага.

– Если Гнединой будет что-то угрожать, я первым предприму необходимые меры! – пообещал я женщине и настоятельно попросил оставить всё происшедшее между нами.

Понимая, что Ира потом не расплатится за звонок, я поблагодарил её, и пообещал, что, в случае необходимости, перезвоню сам….

По эскалатору в этот раз я спускался, словно в преисподнюю. После звонка Бережной на душе было пакостно, а в голове роем метались беспорядочные мысли по поводу внезапно сложившегося положения.

«Кто мог позвонить Ирине?! Имеет ли этот человек или эти люди какое-то отношение к Гнедину и его семье? Зачем им нужно было меня предупреждать?! Грозит ли опасность Бережной и что же, черт возьми, делать дальше?!!!», – вот лишь малая часть тех вопросов, которые атаковали меня в эти минуты со всех сторон, словно стая диких злющих пчёл.

Уже стоя на платформе в ожидании поезда, я решил быть благоразумным и усилием воли попытался выстроить своих невидимых пчёлок в какое-то подобие очереди. В противном случае, следовало сразу отказаться от дальнейшего расследования, честно признав своё поражение.

«Кто же звонил: друг или враг?», – этот вопрос представлял для меня первостепенную значимость и потому не удивительно, что я поставил его в самом начале своего вопросника.

Хотя подошедший состав и был пустым, попав в вагон вместе с другими пассажирами, я не стал усаживаться на свободное сидение, и просто пристроился в уголке, опершись плечом о выступ стенки.

Прямо напротив меня точно также оперся о стену высокий худощавый парнишка в джинсах и пёстрой жёлто-зелёной футболке с рюкзачком на спине и плеером на поясе. Из надетых на его голову наушников до меня тут же донёсся приглушенный шум ударной установки и стоны электрогитар.

Через секунду-другую наш поезд дружно грохнул своей многодверной конструкцией и с нарастающим воем устремился вглубь едва освещенного тоннеля.

Я смотрел вдоль вагона куда-то мимо высокого парня с наушниками и понемногу размышлял о сложившейся ситуации.

Признаюсь честно, вопрос о звонившем озадачил меня сразу и всерьёз. Прежде чем пытаться ответить на него, пришлось изрядно напрячь мозги, то и дело, объясняя самому себе массу сомнительных и малопонятных вещей.

Обычно весёлый перестук вагонных колёс сейчас звучал отчётливо тревожно. Ещё пять минут назад я даже не подозревал, что, кроме меня и моего клиента, за гнединским делом наблюдает со стороны кто-то другой!

Естественно, эта новость была не из приятных. Она таила в себе угрозу с абсолютно непредсказуемыми последствиями, как для меня лично, так и для Александра Ивановича Гнедина.

Особенно грустно было сознавать, что и банкира, и меня, наверняка, уже давно знали в лицо и, вполне вероятно, пасли в Москве (а может, и не только в Москве) не одну неделю.

Я же, к своему сожалению и великому стыду, такими знаниями о неизвестном противнике или, скажем мягче, таинственном доброжелателе, не располагал. И даже при всём желании мне вряд ли удалось бы раздобыть интересующие сведения в ближайшие дни.

«Стоп! Что значит, меня пасли?! – этот вопрос вдруг застрял в голове, словно здоровенный шкаф в узком дверном проёме. – Готов поклясться, что во время слежки за Еленой Гнединой, вокруг меня было чисто! Это одно из первейших правил ведения наружного наблюдения, и я не хуже других спецов знал, к каким последствиям может привести его игнорирование!».

«Неужели утечка информации?! – эта мысль заставила меня внутренне содрогнуться, будто от ледышки, брошенной за шиворот. – Но, каким образом?!!!».

Я попробовал прикинуть, где именно мог произойти этот опасный и недопустимый сбой.

«Новоград? Оперативник Артём Иващенко?!.. – мучительно рассуждал я, перебирая в уме разные варианты. – Нет, маловероятно… А может, кто-то из Фенькинской парочки?!.. Абсолютный бред – эти если и думают о чём-нибудь, то лишь о поисках своего кидалы!».

Предположение о том, что мог проговориться кто-то из сотрудников нашего агентства, я отбросил сразу, как совершенно нереальное. Наверное, скорее меня удалось бы убедить в том, что нынешний начальник МУРа до назначения на этот пост постоянно проживал в Гонолулу и числился шерифом в тамошнем полицейском управлении!

За своего клиента я, разумеется, поручиться не мог. Хотя, по здравому размышлению, Александр Иванович как никто другой был заинтересован в том, чтобы о нашем расследовании не узнали посторонние.

Во время недавнего разговора с Бережной меня сразу насторожило чёткое предупреждение звонившего насчет «гнединского дела». На слух оно воспринималось так, будто проблема заключалась именно в Гнедине, но вовсе не в его супруге…

«А что, если эти самые посторонние узнали о каких-то любопытных гнединских делах задолго до моей первой встречи с банкиром, и затем каким-то образом помогли Александру Ивановичу влезть в его нынешние проблемы?!», – вдруг посетила меня совсем уж революционная мысль, но скудость сведений по данному вопросу, к сожалению, быстро охладила мой пыл и не позволила развить её до размеров полноценной версии.

Тем не менее, я решил, что в ближайшие же дни обязательно поищу информацию по Гнедину и его банку.

«Складывается впечатление, что звонившие знают о Гнедине гораздо больше моего и просто хотят вовремя предостеречь…», – эта догадка посетила меня уже десятью минутами позднее, когда я, не без труда, втиснулся в переполненный поезд на станции «Парк культуры», чтобы ехать в нём по Кольцевой линии до «Таганской», где предстояло делать очередную пересадку.

Последнее соображение больше чем что-либо другое убедило меня в том, что Бережной, по-видимому, звонили не враги.

«И всё же интересно, почему они передали предупреждение именно через Ирину, а не предпочли связаться со мной напрямую? – размышлял я, зажатый со всех сторон потными ворчливыми пассажирами, которым сейчас, наверное, больше всего хотелось поскорее добраться домой, чтобы, наконец, смыть с себя под прохладным душем хотя бы часть накопившейся за день усталости и раздражения. – Может, звонивший или его партнёры знают Бережную, и уверены, что она никому не сболтнёт лишнего?».

Поезд остановился на промежуточной станции, и толпа выходящих пассажиров едва не вынесла меня на перрон, однако я успел схватиться за поручень, и удержался в чреве душного усталого вагона.

«Этот парень, скорее всего, не любит Гнедина и не хочет иметь с ним ничего общего, – вновь вернулся я мыслями к своему таинственному доброхоту, когда за спиной опять безжалостно хлопнули двери. – В противном случае, он вполне смог бы обменять свою информацию на денежную премию от благодарного банкира».