Никлас вдруг замолчал, и взяв паузу на перевести дыхание, вдруг выругался и только рукой махнул.

– Все, попрыгали и в путь, – совершенно спокойным на контрасте голосом произнес он, отворачиваясь и осматриваясь.

Все, пар сбросил, успокоился. А нет, не успокоился – я слышу, как он сейчас ругается на языке германских саксов себе под нос. Хороший язык, подходящий – на нем даже детская сказка, если говорить с выражением, становится похожей на проведение ритуала черной магии.

Двинулись мы, кстати, не по дороге. Отдав команду и подождав пока сопровождающая нас спартанка изменит, уменьшая и растягивая вдоль, структуру купола – для поддержания его на ходу, Никлас сошел с тракта. Посмотрел и проконтролировал как мы двигаемся – группируясь вокруг держащей над нами пелерину сокрытия спартанки-инструктора. И убедившись, что все в рабочем порядке, двинулся первым в нашей небольшой колонне. Шагая по выжженной земле, довольно четко и уверенно держа направление.

Несколько минут шли в молчании, после чего я решил немного поговорить.

– Кавендиш.

– А? – откликнулся тот, отлипая от трубки гидратора, к которой периодически присасывался.

– Ты знаешь, почему младшие жрицы Исиды в особые дни принимают в храмах мужчин, занимаясь с ними сексом?

– Потому что это их путь как жриц.

– Это понятно, но ты смотришь с точки зрения должностной инструкции. Я спросил «зачем это?» как истинная цель действа.

– Я с Исидой не общался, мне не докладывали. И зачем младшие жрицы Исиды занимаются сексом с каждым желающим во имя богини?

– Не с каждым, – прокомментировала вдруг Несса, внимательно прислушивающаяся к разговору.

– Я слышал с каждым, – пожал плечами Кавендиш.

– Там на входе контроль. Желающих всегда много, и старшие жрицы придирчиво выбирают кого удостоить чести получить право ночи со жрицей, – пояснила Несса.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, – отвела взгляд Несса.

Я коротко глянул на нее, заметив румянец на щеках. Интересовалась возможностью пойти в услужение Исиде, прежде чем приняла решение отправиться в Корпус?

Возможно, возможно. Несса не перестает удивлять, так что от нее подобного можно ожидать.

– Кавендиш, – вернулся я изначальной теме разговора.

– Да семнадцать лет уже Кавендиш. Что? – раздраженно ответил тот, вновь отлипая от трубки гидратора.

– Как будет оргазм на языке франков, ты знаешь?

– Эм… Le travail de coup? – ответил он, немного подумав.

Несса фыркнула, идущая рядом спартанка усмехнулась.

– Это ты наугад сейчас стреляешь? – спросил я.

– Типа того. Слышал где-то что-то мельком… а что, не так?

– Кавендиш, твои знания терминов языка любви оставляют желать лучшего. Ты вообще знаешь что с девушкой нужно делать после того, как она согласилась пустить тебя ближе к телу и позволяет снять с себя одежду?

– Он же сказал, что успел с семерыми девицами плотно пообщаться, – произнесла Несса, обращаясь ко мне.

– Ну он же не сказал, что именно с ними делал. Может они на брудершафт пили… Кавендиш, ты знаешь что такое пить на брудершафт?

– Рейнар, мне вот и без тебя тошно. Прошу, давай ближе к делу.

– Оргазм на языке франков звучит как: la petite mort. Маленькая смерть. И это не аллегория, Кавендиш. Во время секса, особенно в нужном месте и в нужное время, жизненной энергии, со стороны мужчины, выделяется невероятное количество. В культе Исиды жриц учат, что мужчина энергию отдает, а женщина принимает, именно поэтому продолжительность жизни мужчин меньше.

– А ты откуда знаешь? – заинтересованно поинтересовалась Несса.

– Есть… источники достоверные, – поймав также заинтересованный взгляд Дженнифер, не стал я конкретизировать. – Так вот. Именно поэтому жрицы Исиды в храмах занимаются любовью с избранными из желающих. Потому что иных аналогов такого всплеска жизненной энергии просто не существует…

Меня прервало аккуратное едва покашливание инструктора-спартанки. Кстати до сих пор даже ее имени не знаю. Удивительно, как она, почти постоянно находясь рядом, умеет оставаться незаметной.

– Иных разрешенных законом аналогов просто не существует, – уточнил я в отчет на покашливание целительницы. – Больше энергии можно получить только в ходе жертвоприношения, но там энергия отрицательная, менее чистая.

– Ну я же не с каждой там умирал, – уже тяжелым от усталости голосом возразил Кавендиш. – Так, одну на полшишечки, вторую на полши…

– Кавендиш!

– Ой не ори так пожалуйста, и так тошно. Что?

– Тебе что Лассаль недавно сказал? Началась война. Мы на военном положении, а ты идешь, снимаешь три десятка…

– Двадцать четыре, а не три десятка.

- Двадцать пять, если официантку считать. Собираешь вокруг двадцать пять прелестниц и просто удаляешься в нирвану, забыв об обстоятельствах окружающего тебя мира. Ты не просто отправился переспать с приятной во всех отношениях девицей, пусть даже двумя, ты просто устраиваешь непотребство, сливая свои жизненные силы и энергию, еще и накидавшись как привокзальный ханыга со случайного куша легких денег! Как это назвать? И это не риторический вопрос!

– Непредусмотрительность, – буркнул Кавендиш. – Я зачем-то поверил в то, что впереди у нас два выходных, уверовав в авторитет слов мастера-магистра, – посмотрел он в спину Никласа, но тот не обернулся и не отреагировал.

– Кавендиш, даже без участия магистра «Клавдий», как ты сам недавно видел, как настоящая боевая машина на город падал в штурмовом пикировании. Это не непредусмотрительность, это…

Я замолчал, чтобы грубо не выражаться.

– Идиотизм? – послед недолгой паузы хмыкнула Несса.

– Вот от тебя, подруга, я такого предательства не ждал, – удивленно посмотрел на нее красными глазами Кавендиш.

– Могли бы и меня позвать, – едко ответила Несса.

– Мы тебя звали!

– Когда это вы меня звали?

– Тогда! Ты же сама сказала: «Нет!», – от удивления Кавендиш даже забыл про мучащую его неутолимую жажду.

Я, увидев его неподдельное удивление, усмехнулся. Плохо он еще женщин знает.

Понимающе усмехнулась, кстати, и идущая рядом с нами спартанка-инструктор.

– Во-первых, – ровным голосом заговорила Несса, – я ничего тебе не сказала, а просто жестом дала понять, что не очень хочу. Во-вторых, когда я говорю «нет», это не всегда означает что я говорю «нет». Ну а в-третьих, три десятка девок, Кавендиш!

– Двадцать четыре, попрошу.

– Двадцать пять, если уж уточнять.

– Ой ладно, не нагнетай.