лежащий через озёра в то, что казалось тупиком. — Или вам опять нужна моя помощь?

— Знаю. Как раз на него смотрю. С тех времён, когда карта была нарисована, там почти ничего не изменилось. Это фьорды на крайнем юге. Я там был несколько месяцев назад, с них в бинокль видно берега Присала. Всё, что нас ожидает, поля да море.

— И зачем же тогда я? Карта понятная, местность известная…

— Я думаю, что этот тупик, — Уильям ткнул пальцам в карту, — не тупик, и там может понадобиться твоё умение решать такие головоломки быстро и на месте.

Лиз прижала ладонь к груди, опуская челюсть так низко, будто хотела подбородком коснуться груди.

— Вот это честь! — протянула она. — А почему я, а не какой-нибудь умный непроблемный дядечка из универа?

Уильям цыкнул.

— Потому что дядечке нужно объяснять, дядечку нужно мотивировать, а у тебя рвения полно и так, контекст ты знаешь. И давайте честно, мисс Уэлфри, мне намного выгоднее взять с собой студентку, чем именитого профессора.

Лиз пожала плечами и допила наконец давно остывший кофе.

— А мы управимся до понедельника? Мне вообще-то практику ещё проходить.

Уильям зверем посмотрел на неё и почти рыкнул:

— Управимся!

Она снова подписала для него бумагу, рассказывающую о том, что в случае смерти никто за это ответственности нести не собирается, и вздохнула, что лето — это совсем не пора для красивых юбок. Придётся возвращаться домой и переодеваться, потому что на вечер Уильям собирался брать им билеты на поезд, следующий на юг.

В этот раз они ехали втроём. Уильям — потому что это была его работа, он должен был координировать всё по приказу короля. Лиз — потому что она должна была решить ему загадку, если та будет. Ну и вероятно потому, что ему её было не жалко. Лиз не тешила себя надеждой, что инспектор Айлс испытывал к ней хоть сколько-нибудь тёплые чувства. А Макс ехал, потому что нужно было защищать их обоих и потому что для Лиз он выступал очень неплохим мотиватором. Даже без чтения Уильям понимал, что они неплохо ладят, а с чтением, которое пару раз вскользь использовал на Максе, и вовсе нашёл что-то намного более интересное и глубокое, то, чем можно было удобно играть.

Поездка заняла более двенадцати часов, и время поделилось на Лиз на три периода: в лучшем из них она спала на мягкой широкой койке двухместного купе. В этот раз Уильям не поскупился: теперь не только его одноместное люкс-купе включало завтрак и личный туалет, Лиз с Максом тоже удостоились хорошего купе на двоих с удобствами. В нём можно было слушать радио, смотреть крошечный чёрно-белый телевизор, показывающий только один канал. А можно, забравшись с ногами на койку, укутавшись в плед читать или смотреть в окно на распростёршиеся и скорой рекой утекающие поля. То золотые, то нежно-зелёные, переливающиеся, то темнеющие и покрытые яркой разноцветной россыпью цветов. Посёлки и деревеньки с низкими рыжими крышами виделись далеко на горизонте, провода переплетались в утреннем голубом небе, будто кто-то начертил их простым карандашом, а остановочные пункты вырастали из ниоткуда сначала мрачными заводскими постройками или непонятными ржавыми ограждениями, а потом, минута за минутой, облеплялись яркими вывесками и причудливыми огоньками. Этими видами Лиз любовалась вторую часть поездки.

Третью часть она жаловалась, что они едут слишком долго.

Потому, выскочив из поезда на их конечной остановке, в Кайене, она задрала руки к солнцу.

— О, недвижимая земля!

— Не обольщайся, — хмыкнул Уильям. — Нам ещё ехать к морю.

Лиз скривилась и пошла за ним с Максом.

Благо, поездка к фьордам оказалась не такой долгой, как боялась Лиз, и проходила опять через поля, насквозь. Из раскрытых окон взятого в аренду автомобиля она трогала острую выжженную южным солнцем траву и обрывала мелкие фиолетовые цветки. Запах моря, свежий, солёный, приближался вместе с шелестом волн, разбивающихся о неприступные скалы. Лиз была на Кайенском море, разделяющем Эмерадльские острова и Присал, но на приручённой его части, таком, которое одели в гранит променадов, и где песчаные пляжи ровняли и чистили специальные люди, выходящие ночью с граблями и кидающие косые взгляды на сидящую на песке девочку, мешающую им работать. То море казалось Лиз специально созданным для туристов, даже когда волны бесновались, заливая и пляж, и променад, и уходящий в море мол, у него было многолюдно. Кто-то снимал пенных барашков, кто-то с криками разбегался от тянущихся к ним морских лап, а кто-то, желая сразиться со стихией, нырял в её недра, и бог знал, какова была судьба этих смельчаков.

Здесь же Лиз чувствовала нечто иное. Подойдя к обрыву, глядя на то, как море остервенело бьёт камень, она думала о дикости, необузданности, и о том, как это место, должно быть, недружелюбно к чужакам. А они здесь — чужаки.

— Тут вообще есть спуск? — спросил Макс, глядя с обрыва вниз.

— Есть. Там.

Уильям указал на место в нескольких метрах от них. Его едва было видно за высокой травой, но если присмотреться, то можно было заметить спускающиеся по каменной «стене» скалы узкие ступени. И вели они в чёрный зев скалы. Лиз вытаращила на них глаза, снова взглянула вниз и поняла, что в этот раз расписка о том, что в их смерти никто не будет виноват, тоже была совсем не лишней! На рисунке-то фьорды выглядели высотой ну с двухэтажный дом. Подумаешь! Лиз в детстве, сбегая из дома, и на водонапорных башнях сидела, а они повыше будут. Что уж говорить о том, сколько раз за последние два года она забиралась на крышу дома Агаты, чтобы посмотреть на звездопад, или рассветы, или закаты…

— Высоковато, — озвучил её мысли Макс.

Уильям пожал плечами, но по лицу его видно было: он сам не воодушевлён. Но подъехать с другой стороны было невозможно: пляжи слишком далеко от грота, а волны и течение слишком сильны для того, чтобы подплыть на лодке. А здесь по каменной стене спускались ступени. Они них Уильяму доложили заранее отправленные на фьорды разведчики.

Лиз подошла совсем близко к краю. Ветер взметнул её волосы, забрался под рубашку и широкие штанины шортов. Вытянул странное поражённое «ух!», заставляя отпрянуть с обалдевшим выражением лица.

— Только не говорите, мальчики, — громко сказала Лиз, — что боитесь высоты!

И, толкнув Макса плечом, пошла вперёд, прямо туда, где среди высокой травы виднелась залысина песка. Но не успела она приблизиться, как услышала дикий крик:

— Стойте! Стойте! Не спускайтесь!

Лиз обернулась: к ней бежал какой-то старик в тряпье и погнутой соломенной шляпе. Он нёсся сквозь