— Кого я вижу! Судари Ветров и Волков собственными персонами! — радостно пропел Миронов, едва не пританцовывая от ликования. Его глазёнки загорелись злым торжеством, а губы растянулись в мстительной улыбке.

Прихвостни Миронова не отставали от главаря. Тоже лыбились и презрительно усмехались. Шакалы.

— Сударь Миронов, доброе утро, — вежливо проговорил я, незаметно толкнув локтем совсем раскисшего Гришку. Тот дёрнулся, кое-как выпрямил спину и изобразил слабенький приветственный кивок.

— Ну-с, судари, вы что-то хотели мне сказать? — победно оскалился урод.

Крылья его носа лихорадочно задрожали, будто он уже чувствовал запах своего сокрушительного триумфа.

— Мы уже сказали. Доброе утро. Позвольте нам пройти.

— Не играй со мной, Волков, — прошипел Миронов, сощурил глаза и так скрипнул зубами, что чуть не стёр их в пыль.

— И не думал, — пожал я плечами, ощутив, как сгустившийся воздух начал потрескивать от напряжения. Все вокруг с жадностью ловили каждое моё слово и пытались расслышать, что шипит Миронов.

— Ты снова пытаешься вывести меня из себя? — яростно процедил козёл, косясь на людей. Перед ними он должен оставаться хладнокровным аристократом, а не истеричным мальчишкой. Потому-то он и держал себя в руках.

— Нет. С чего бы? Просто дайте мне пройти.

— Ты должен извиниться, — жарко выдохнул Миронов и остро глянул на Фроську с Иваном. Они побледнели и, кажется, даже перестали дышать, но всё-таки сумели судорожно кивнуть.

— За что? Ну, я могу принести извинения за то, что мой друг шикарно обблевал ваши ботинки. Или вы хотите, чтобы я извинился за то, что заступился за свою единокровную сестру, когда вы пытались наглым образом поцеловать её против воли? — картинно вскинул я брови.

— Наглая ложь! — повысил голос Миронов, чьё лицо пошло красными пятнами. Он всё меньше контролировал себя. Бешенство раздирало его гнилое нутро и выворачивало наизнанку. — Не было этого! Она сама!

— Волков говорит правду! — решительно выдала Инга, вскинув голову.

— Да, да, правду, — вторил ей набравшийся храбрости Василий.

— Ложь! Ложь! Всё это гнусная ложь! — закричал Миронов, которого начало слегка трясти от ярости, а на висках вздулись вены, похожие на сытых пиявок.

Его долгожданный триумф оборачивался очередным раундом противостояния со мной, да ещё на глазах у стольких людей. Миронов понимал, что не может допустить своего проигрыша. Он обязан разбиться в лепёшку, но прихлопнуть меня. И в этом ему могли помочь его прихвостни. И не только те, что стояли подле него…

Внезапно среди толпы начали раздаваться визгливые крики, что все мои слова — гнусное враньё, а Миронов — белый и пушистый. И только пара-тройка человек закричала, что мои обвинения могут оказаться правдой. Подавляющее же большинство студентов тупо молчало и наблюдало за тем, как будет разворачиваться ситуация. А она всё больше накалялась…

— Ты! — выхаркнул взбешённый Миронов и ткнул меня пальцем в грудь. Его самообладание дало трещину размером с Ла-Манш, а я продолжал спокойно улыбаться, чем ещё больше бесил его. — Немедленно принеси извинения, иначе пеняй на себя, мразь! Ты не отвертишься! Даже не думай!

— Какие вульгарные слова! Где ваше воспитание? Вы ведёте себя как истеричная простолюдинка с базара, — громко проговорил я, услышав жалобный вздох Гришки.

— Простолюдинка с базара⁈ — вскричал Миронов, окончательно растеряв всё самообладание. Он зарычал и покраснел, как помидор, но всё-таки сумел яростно прохрипеть: — Пришла пора как следует проучить тебя!

— Любое время и место. Я могу кулаками отстоять свою честь, ежели вы не понимаете слов. Предлагаю бой один на один, а все эти благородные студенты станут свидетелями этой импровизированной дуэли. И, заметьте, я не прошу делать скидку на мой возраст и меньший вес. Вы явно в более выигрышном положении, сударь, — ухмыльнулся я, скользнув взглядом по зрителям. Кажется, большая часть из них была согласна с моими словами.

— Я не буду марать об тебя руки… Слишком много чести! — высокомерно выпалил усатый козёл, быстро прикинувший, что лучше не рисковать. Он же видел на что я способен, потому опасался, что может опростоволоситься на глазах у стольких людей.

И Миронова, кажется, совсем не заботило то, что многие зрители поморщились, услышав его отказ от честного боя.

— Как-то трусостью запахло, да судари и сударыни? — картинно потянул я ноздрями воздух.

— Сейчас запахнет твоей кровью! — завизжал Миронов, окрысился и резко сделал шаг назад, а его место заняли трое мускулистых одногруппников, возвышающихся надо мной и дрожащим Гришкой. Они корчили угрожающие гримасы, а в их глазах горела мрачная решимость. Похоже, эти черти решили выслужиться перед Мироновым. А может, он им тупо заплатил за то, что они запачкают свою репутацию.

— Втроём? Как это честно, — презрительно усмехнулся я, краем глаза глянув на Каролину.

— Негоже втроём против двоих, да ещё тех, кто младше. И уж совсем низость — прятаться за чужими спинами, сударь Миронов! — звенящим от гнева голосом выдала внучка ректора и выскочила в круг. — Да и верю я Волкову. Плохо вы поступили, сударь Миронов.

— Где ваша честь, Миронов⁈ — вышла в круг и Дымова, подготовившаяся к этому событию. Она надела такие узкие штаны, которые выгоднейшим образом подчёркивали её сочный зад, ставший магнитом для мужских взоров.

Моя сестра тоже пробралась в круг, смекнув, что сейчас-то ей и надо проявить себя, дабы создать видимость того, что народ переходит на мою сторону.

Гришка же чуть не упал, увидев так близко двух столь популярных студенток, как графиня и Каролина. А я на них даже не посмотрел, а принялся сверлить холодным взглядом одногруппников Миронова. Они растерянно замерли и начали взволнованно переглядываться, слыша нарастающий рокот зрителей.

— Вы запятнали себя, сударь! — яростно выдала Инга и вместе с Василием встала за нашими с Гришкой спинами.

— Да, точно! — сказала Елизавета и вышла в круг.

И её примеру последовали ещё несколько человек, в том числе и старшекурсники. В первую очередь их привлекли на мою сторону фигуры Дымовой и Каролины. Кто-то из поддержавших меня студентов явно хотел получить их одобрение, а уж никак не моё спасибо.

— Не… не вмешивайтесь, сударыни, — нервно обратился Миронов к графине и внучке ректора. Он прекрасно понимал, кто локомотив движения «сопротивление».

— Отчего же не вмешаться, когда творится такое бесчинство? — гордо выдала Каролина, вскинув голову.

— Вы… вы не понимаете… — проблеял Миронов, быстро становящийся из красного белым.

К нему пришло осознание того, что дело принимает совсем дурной оборот. А нет ничего хуже того чувства, когда идёшь за шерстью, а сам возвращаешься стриженым.

— Так, по вашему мнению, сударыня Каролина ещё и глупая, раз она не понимает? — вставил