на Сиракузы, афиняне хорошо знали об этой враждебности.58 В 413 году до н. э. этруски послали три больших военных корабля в Сиракузы, чтобы помочь афинскому флоту. Как лаконично заметил Фукидид, "некоторые тирренцы сражались из-за своей ненависти к Сиракузам".59 Их было немного, но они спасли положение, по крайней мере, в одном случае. Несколько столетий спустя семья Спуринна, знатный род из Тарквиний, с гордостью воздвигла латинскую надпись в честь своих предков, один из которых был флотоводцем в Сицилийской кампании 413 года до н. э.60.60

 

VI

 

Связи между Грецией и Этрурией осуществлялись через город на юге Италии, прославившийся любовью своих жителей к роскоши. До своего разрушения в 510 году в результате местной ревности Сибарис был большим перевалочным пунктом, куда прибывали товары из Коринфа, Ионии и Афин, а затем перевозились через всю страну в Посейдонию (Паэстум) и перегружались на этрусские корабли.61 Сибарис был особенно известен или печально известен своей дружбой с Этрурией; согласно Афинею из Наукратиса (жившего во II веке н. э.), его торговые союзы простирались далеко в двух направлениях - на север до Этрурии и на восток до Милетоса на побережье Малой Азии:

Сибариты носили мантии из милетской шерсти, и из этого возникла дружба между государствами. Сибариты любили этрусков больше всех других народов Италии, а среди восточных народов особое предпочтение отдавали ионийцам, поскольку те, как и они сами, любили роскошь.62

Западные греки выступали в роли посредников: этрусков интересовала не их собственная продукция, а продукция их собратьев в Эгейском мире.

Одним из способов, с помощью которого афинянам удавалось сохранять превосходство над соперниками, было использование новых каналов связи, когда старые становились недоступными из-за войн и торговых споров. Битва при Киме ознаменовала начало конца этрусской талассократии в западном Средиземноморье. Тирренское море перестало быть их озером, его пришлось делить с карфагенянами, греками из Магна-Грации и новыми соперниками, такими как римляне и вольскианцы, жители холмов из центральной Италии, которые оказались удивительно разносторонними и могли совершать свои собственные пиратские набеги. В ответ на потерю морских возможностей этруски захватили города внутри страны, включая Перуджу (ранее центр умбрийцев, родственных латинянам), Болонью (ранее населенную "вилланами", культурно схожими с ранними этрусками) и города в долине реки По, такие как Мантуя.63 Это означало, что могли открыться новые маршруты, по которым товары из восточного Средиземноморья доставлялись через полуостров из портов на берегах Адриатики. В седьмом и шестом веках необычайный культурный расцвет произошел на территории нынешних итальянских маршей, среди людей, известных как пиценцы, которые были открыты греческому влиянию по морю и этрусскому влиянию по суше.64 Но после 500 года Адриатика стала главным каналом связи с греческими землями; этот маршрут был удобен для мореплавателей, даже если он предполагал дорогостоящее сухопутное путешествие через Апеннины. Корабли отправлялись из Коринфского залива, огибали Ионические острова и заходили в греческие колонии Аполлонию и Эпидамнос, а затем пробирались через земли пикенов в Адрию и Спину - новые порты на илистых равнинах и мелководьях северо-восточной Италии, недалеко от ставших позднее городами Феррары и Равенны. Как герцоги Эсте из ренессансной Феррары посвятили огромную энергию разведению прекрасных лошадей, так и в архаический и классический греческий периоды коневодство привлекло греков в этот регион.65

Спина была либо этрусской основой, пережившей сильную греческую иммиграцию, либо греческой основой, пережившей сильную этрусскую иммиграцию; ее население состояло из этрусков, греков, венетов из северо-восточной Италии и любого другого народа. Возможно, это был порт внутреннего города Фельсина (этрусская Болонья): на стеле конца V века из Болоньи изображен военный корабль, принадлежавший одному из членов семьи Кайкна из Фельсины, и трудно представить, где они могли базировать свои корабли, кроме как в портах Адриатики, таких как Спина. Спина и Адрия предлагали грекам и этрускам большое количество италийских и кельтских рабов; их число могло только расти по мере столкновения этрусских колонизаторов в долине По и кельтских захватчиков, идущих через Альпы. Спина была выстроена по сетчатому плану, которому этруски отдавали большое предпочтение, но водные каналы, ведущие к морю, придали ей характер этрусско-греческой Венеции. В его некрополе было вскрыто более 4000 гробниц; было найдено огромное количество греческих ваз, в том числе множество из пятого и начала четвертого веков, после чего связь с Афинами прервалась, и жители Спины были вынуждены полагаться на низкокачественную керамику из этрусских печей.66 Аллювиальные сельскохозяйственные земли в дельте реки По были очень продуктивными, но проблема аллювиальных почв в том, что они не стоят на месте, и по мере их развития в четвертом веке город оказывался все дальше и дальше от моря. Тем временем набеги кельтов на Италию, кульминацией которых стало нападение на Рим в 390 году до н. э., привели к серьезным последствиям в этом регионе, который был сильно заселен захватчиками.67 Таким образом, период расцвета Спины был относительно коротким, но ярким. Его возвышение стало частью более широкого процесса, в результате которого вся Адриатика превратилась в рынок, где греческие товары были широко доступны.

Таким образом, возникновение этрусских городов было не просто феноменом Тирренского моря; Адриатика тоже была открыта для передвижения людей и товаров. Наряду с греками и финикийцами, этруски изменили Средиземноморье, способствуя созданию взаимосвязей, охватывающих все море.

 

 

К саду Гесперид, 1000 г. до н. э. - 400 г. до н. э.

 

I

 

Влияние контактов с восточным Средиземноморьем по-разному ощущалось на территории, которую мы сегодня называем Италией. Греческая культура медленнее просачивалась в повседневную жизнь коренных жителей Сицилии - сиканов, сикелов и элимийцев, - чем в жизнь народов Тосканы и Лациума. На Сицилии и греки, и карфагеняне держались в значительной степени обособленно от коренного населения. Сардиния, богатая полезными ископаемыми, на протяжении веков была местом обитания живой цивилизации, для которой характерны каменные башни, известные как нураги, многие тысячи которых до сих пор украшают остров; они были окружены, по-видимому, процветающими деревнями, прочно укоренившимися в богатых сельскохозяйственных ресурсах острова. Их начали строить около 1400 года до н. э., но новые нураги возводились и в железном веке.1 В микенскую эпоху уже существовал определенный контакт с внешним миром, когда в поисках меди прибыли торговцы из Восточного Средиземноморья. О богатстве местной элиты еще во втором тысячелетии до н. э. можно судить по гробницам Анхелу Руджу, расположенным недалеко от Альгеро на северо-западе Сардинии; они являются одними из самых богатых, обнаруженных в Западной Европе в конце неолита и начале бронзового века, и свидетельствуют о контактах с Испанией, южной Францией и