– В таком случае, думаю, нам не стоит продолжать пустой разговор, – бросил Тарневеро, лицо которого вспыхнуло от гнева.

Он поднялся, чтобы уйти, но Алан схватил его за руку.

– А я считаю, что самое время его продолжить! Вы прямо сейчас пойдете к Шейле Фейн и признаетесь, что вы шарлатан, и возьмете назад свои слова, столь неудачно сказанные накануне.

– А если я не послушаюсь? – спросил Тарневеро, отбрасывая прочь руку Алана.

– В таком случае твердо обещаю: вы очень долго будете меня помнить!

– Я никуда не намерен идти.

Алан Джейнс в ярости замахнулся, но вдруг почувствовал, что кто-то сзади удерживает его за руку. Моментально обернувшись, он увидел, что перед ним стоит Вал Мартино в компании безупречно одетого Ван Горна.

– Это вы зря, – укоризненно произнес режиссер. – Что это вам вздумалось хулиганить?

На несколько мгновений все четверо застыли на месте, разглядывая друг друга. Затем появился еще один участник сцены – толстый китаец в старомодном смокинге.

– Инспектор Чан! – подозвал его Тарневеро. – Я хотел бы представить вам мистера Ван Горна, мистера Мартино и мистера Джейнса. Господа, это инспектор Чан из полицейского управления.

Китаец поклонился неожиданно грациозно при его габаритах и воскликнул:

– Какая честь для скромного полицейского! Я оказался в таком изысканном обществе!

Алан Джейнс «одарил» Тарневеро злобным взглядом.

– Прекрасно! Значит, предпочитаем спрятаться за спину полицейского. Впрочем, от подобных вам людей можно и не такое ожидать.

– Ничего страшного тут нет, – примирительно сказал Мартино. – Это всего лишь небольшой спор. Все уладится, мистер Джейнс.

– Уже восемь, – спохватился Ван Горн, бросив взгляд на часы. – Я иду к Шейле. Кто со мной?

– Я присоединюсь чуть позже, – ответил Мартино, качая головой. Все еще держа Алана за руку, он постарался увести его со словами: – Давайте пойдем на террасу и там обо всем поговорим.

Проходя мимо сидевшего с самым довольным видом предсказателя, Алан обернулся в его сторону.

– Я уезжаю около двенадцати часов, и наш разговор еще не закончен, – угрожающе добавил он.

– Думаю, это пророчество не сбудется, – сказал китаец.

– Этот субъект очень зол на меня. Благодарю вас, инспектор, вы явились вовремя, тем более что я сам собирался вас разыскивать. Каковы ваши планы на сегодняшний вечер? Вы заняты?

– Меня пригласили в ресторан в этом отеле.

– Замечательно. Значит, вы еще какое-то время побудете здесь, верно?

– Да, примерно до одиннадцати часов.

– У меня тоже приглашение, – ответил Тарневеро. – Меня ждут у мисс Шейлы Фейн. И вполне вероятно, что до одиннадцати вы услышите от меня потрясающую новость.

В глазах инспектора Чана вспыхнули огоньки профессионального любопытства.

– Новость? Какого рода?

– Нынешним утром вы говорили об убийстве в Лос-Анджелесе, которое осталось нераскрытым, – произнес Тарневеро после минутного колебания. – Тогда я сказал вам, что никогда не вмешиваюсь в такие истории. Но некоторые обстоятельства вынуждают нас идти вразрез с нашими жизненными правилами.

– Мое любопытство пробудилось. И какую важную новость вы мне намерены сообщить?

– Речь идет о том, кто убил Денни Майо, – продолжил Тарневеро вполголоса, внимательно глядя в глаза инспектору. – Но я еще не готов сделать свое заявление. Вы же сами должны знать, что некоторые из предположений оказываются ошибочными. Мне доставляет удовольствие мысль, что до одиннадцати часов вы будете находиться неподалеку. А после одиннадцати могу я застать вас дома?

– Да, в любой час дня и ночи.

– Следовательно, я уверен в вашей поддержке, – многозначительным тоном произнес предсказатель, направляясь к двери.

Инспектор Чан посмотрел ему вслед долгим внимательным взглядом.

Ван Горн неторопливо направлялся по улице, ведущей к дому Шейлы Фейн. Теперь здесь ничто не напоминало о тех овеянных романтическим флером временах, когда этот затерянный в океане остров был населен лишь туземцами. Ныне эта улица ничем не отличалась от голливудской: тот же асфальт, огни дуговых фонарей, та же нескончаемая вереница автомобилей. Единственным отличием оставался лишь пряный аромат тропической ночи.

Возле громадной финиковой пальмы актер свернул и двинулся по усыпанной гравием дорожке. Джессуп открыл ему, едва Ван Горн подошел к двери.

Актер снял соломенную шляпу, в которой был до сих пор, и надел блестящий шелковый цилиндр.

– Не правда ли, Таити очень напоминает Голливуд? – задумчиво произнес он, ни к кому не обращаясь.

Джессуп ответил сдержанной улыбкой.

– Еще никто не пришел? – удивленно заметил Ван Горн, входя в гостиную. – Глазам своим не верю: я оказался самым пунктуальным.

– Не совсем так, мистер Ван Горн, – с поклоном ответил слуга, неслышно подкравшись к нему. – Некоторые из гостей отправились купаться, другие гуляют по берегу.

– В таком случае я подожду их здесь.

– Как скажете, сэр.

– Но в чем дело? – снова удивился Ван Горн, оглядываясь вокруг. – Почему я не вижу коктейлей?

– Прошу прощения, сэр. Когда вы позвонили, я как раз начал приготовление коктейлей. Поставщик спиртного немного опоздал.

Рассеянно слушая его, актер приблизился к стеклянной двери, за которой виднелся крохотный огонек.

– А что располагается там?

– Павильон, сэр, сейчас там кто-то из гостей.

Выйдя в сад, Ван Горн медленно пошел к павильону. Но вдруг с берега раздались голоса, которые было слышно сквозь шум прибоя. Актер в нерешительности остановился, не зная, куда ему податься.

Тем временем Джессуп снова вошел в столовую, где увидел старого сгорбленного китайца.

– Дорогой У Цичин, повар должен находиться на своем месте – на кухне. Такой порядок.

– Когда гости сядут за стол? – спросил тот, не обращая на наставления дворецкого никакого внимания.

– В половине девятого, – важно объявил Джессуп. – Но вполне вероятно, что ужин немного запоздает.

– Что за дом такой? – сокрушенно произнес старый китаец, разводя руками. – Кушанье есть, гостей нет. Кушанье остынет, кто такое есть станет? – И он направился к двери, что-то огорченно бормоча себе под нос.

Первым из гостей, кто вернулся в дом, был Уилки Баллоу.

– Джессуп, мой портсигар пуст. Не найдется ли у вас сигареты?

Так же важно, с чувством собственного достоинства дворецкий поднес Уилки сигареты. Мужчина закурил и развалился в кресле.