– Пойдем к тебе, – шептал Иван, приподнимая Свету от пола. – Пойдем к тебе, и я останусь у тебя навсегда.

– Нет, Ванечка, сейчас не получится.

– Почему?

– Я так не могу… Я никогда не обманывала мужа… Понимаешь? Давай завтра. Я буду ждать. Я буду считать минуты.

– Хорошо. – Иван взял себя в руки. – У тебя ручка есть?

Света, дрожа всем телом, пыталась отыскать в сумке ручку.

– Вот, – наконец, сказала она и протянула ему золотой «Паркер». – Запиши, а ручку оставь себе – будешь книги писать и обо мне думать.

Иван записал Светин телефон на ладони.

– Я не поеду с тобой наверх.

– Не надо. – Света вдруг почувствовала страшную усталость. – До завтра, Ванечка.

На следующий день Свету разбудил телефонный звонок. «Это он!» – разлилась по всему телу счастливая мысль. Света подскочила на кровати и схватила трубку.

– Але! – послышался недовольный голос матери.

– Мама? Это ты? – Света с трудом скрыла разочарование.

– А кому же еще быть? Ты мне вчера даже не позвонила.

– Мамочка, прости, пожалуйста, я вчера очень поздно приехала.

– Ну и что, что поздно! Если хочешь знать, я из-за тебя вчера всю ночь не спала, думала, с тобой что-то случилось.

– А что же не позвонила?

– Так ты же на ночь телефон отключаешь.

– Да, правда, ну прости меня, я свинья.

– Когда ты появишься? Я соскучилась. Тебя сегодня ждать?

– Сегодня? Не знаю… У меня есть кое-какие дела. Я попозже тебе позвоню. Хорошо?

– Хорошо.

– Ну, пока.

Света положила трубку и пошла в ванную. Она разделась, залезла под душ, но тут же выскочила, завернувшись в полотенце, прошлепала босыми ногами в комнату и, прихватив с собой телефон, вернулась обратно в ванную. Вода шумела, телефон молчал.

Ближе к полудню раздался звонок. На этот раз звонила подруга, Нинка.

– Ну что, приехала, красавица? – заорала она, как всегда, нарочито бодрым голосом.

– Слушай, Нин, приезжай, а? – попросила Света.

– Когда?

– Сейчас. Я здесь сижу без еды, даже кофе в доме нет.

– А чего в магазин не сходишь?

– Звонка жду. Приезжай, будь другом! Купи всего. Я тебе деньги отдам.

– Ну ладно, часика через два буду.

Нинка приехала ближе к вечеру.

– Раньше не получилось, дела! – кричала она из коридора, стряхивая с себя вместе с пальто запах мороза. – На-ка вот, я тебе пожрать принесла!

Нинка, грубоватая и жизнерадостная, все время пребывала в состоянии радушного безумия, хотя никаких особых поводов радоваться у нее быть не могло. Она хорошо знала, почем фунт лиха. Росла без отца, с матерью, в полной нищете, а теперь, обманутая и брошенная мужем, в такой же нищете растила двоих детей, работая всюду, где заплатят. Говорят, характер – это судьба. По Нинкиному характеру ей должна была достаться веселая, легкая жизнь. Но, как видно, в этом случае сработало другое правило – бог дает испытания по силам. Нинке по силам было все. Она дюйм за дюймом отвоевывала у судьбы крохотные островки счастья и оставалась вполне довольна своими завоеваниями.

Света приняла у подруги две набитые сумки и, с трудом дотащив их до кухни, свалила на стол. Следом за ней на кухню ворвалась Нинка, и тут же квартира наполнилась запахами супа, кофе и веселыми окриками:

– Кастрюля где? Соль дай… Ну что с тобой? Давай выкладывай, – не прерывая суеты и ни на секунду не останавливаясь, бросила она Свете. – Опять злодейка замучила?

– Какая злодейка? – не поняла Света.

– Да Усик твой. Пригрела змею на груди! Вот теперь расхлебывай.

– Да нет, Нинуль, я про нее и думать забыла.

– Да что ты?! Неужели исправилась? Не поверю.

– Да она тут вообще ни при чем! – всплеснула руками Света.

– А что же тогда? Вид у тебя – краше в гроб кладут.

– Влюбилась я, понимаешь, – выдохнула Света и, не справившись с чашкой кофе, вылила его на себя.

– Что, что ты сказала? – переспросила Нинка, даже на мгновение замерев.

– Влюбилась до смерти. – Света побежала в комнату переодевать испачканный халат.

Нинка шла за ней по пятам, держа в руке жалкого куренка с фиолетовым отливом.

– И когда же ты сподобилась? Вроде вчера еще все нормально было, ты же мне из дома звонила?

– Нет, Нин. Как раз вчера все было ненормально. Плохо все было. А потом в самолете появился он – и все встало на свои места.

– Ага. – Нинка смотрела на подругу, как смотрит врач, встревоженный подозрительным спокойствием пациента. – И кто же этот несчастный?

– Он писатель, Ваней зовут.

И Света принялась рассказывать о своем дорожном приключении, сдабривая детали изложением своих удивительных ощущений.

Нинка слушала, внимательно скосив на Свету умные глаза.

– Ну? – сказала она, когда Света наконец замолчала.

– Что ну?

– Прекрасная история. Очень романтично. Не каждая женщина в нашем возрасте может позволить себе подобные радости.

– Я так и знала, что ты сейчас про возраст заговоришь. Что же ты, считаешь, что влюбляться уже неприлично?

– Почему? Очень даже прилично. Жизнь у тебя устроена, дома полный порядок – муж, ребенок, о хлебе насущном думать не надо. Самое время порезвиться напоследок. Вот за это и выпьем! – Нинка извлекла из сумки бутылку шампанского. – Устрой себе каникулы, Светик. Отдохнешь, а там, глядишь, все само собой наладится.

– Нет, Нин, ты меня не поняла. Я полюбила, и полюбила серьезно. Мне теперь на все наплевать. Я обратно не поеду.

– Ты что, совсем крыша съехала?! – Нинка бросила возиться с бутылкой, пробка с треском вылетела в потолок. – Ягодкой себя почувствовала? – продолжала она, не обращая внимания на растекающуюся по столу пену. – Полюбила она, видите ли! – Нинка передразнила подругу и пренебрежительно фыркнула. – И где он, этот человек? Покажи мне его. Ты с утра, как бобик, у телефона сидишь, а он не звонит. Не звонит ведь?

– Нет. – Света повесила голову.

– И не позвонит! – торжествующе объявила Нинка. – Пока ты на стену не полезешь. А потом появится и будет делать с тобой, что захочет.

– И пусть делает. Я только об этом и мечтаю.

– Дура ты дура! Мужиков наших не знаешь? Они же все на баб тренированные.

– Как это – тренированные?

– Да он такую черемуху каждый день перед кем-то разыгрывает. Ему это вообще ничего не стоит. Ты думаешь, он после тебя домой поехал страдать? Накось, выкуси! – Нинка сунула Свете под нос увесистую фигу. – Наверняка к телке какой-нибудь поскакал, пожар душевный тушить.