– Какие?

– Ну, например, семья. Вот, скажете, проблема! Большого ума вроде бы не надо. А я, когда смотрю, как моя соседка Варька своего мужа, пьяного, перепачканного черт знает в чем, в квартиру затаскивает, а там вместе с детьми раздевает папочку, – ей-богу, завидую. Вот даже он, свинья свиньей, – а все кому-то нужен! Кто-то его любит, кто-то жалеет.

– А ты, что же, так никому и не нужен? – усомнилась Света.

– Я многим нужен, но возиться со мной никто не станет, и любить меня, как Варька своего алкоголика, никто не будет.

– Почему? Откуда такие мысли?

– Да потому, что так оно и есть. Я не даю никому привязаться к себе по-настоящему. Как только чувствую, что обо мне начинают заботиться – суп варить или, не дай бог, стирать-убирать, так у меня от скуки волосы дыбом встают. Ничто на свете не может заставить меня поцеловать женщину, которая выстирала мои носки.

Света засмеялась.

– Здесь не смеяться, а плакать нужно, – улыбнулся Иван. – Мне скоро сорок, а живу, как тинэйджер.

– Вам просто нужно найти женщину с домработницей. Каждый будет занят своим делом – жена целуется, домработница стирает носки – и все довольны.

– Нет, нет, только не это! – шутливо испугался Иван. – Те, которые с домработницами, капризные, а я этого терпеть не могу. – И тут же серьезно добавил: – Мне бы такую, как ты… – Его лицо было так близко, что Света чувствовала его дыхание. – Тебя я даже без домработницы бы терпел. У меня такой женщины никогда не было…

– Какой? – прошептала Света, с трудом превозмогая желание дотронуться до его щеки губами.

– Такой, без недостатков. Вообще-то один недостаток у тебя есть…

Стряхнув с себя наваждение, Света изумленно приподняла бровь.

– Ты не моя, – печально произнес Иван и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку кресла.

В этот момент в железном брюхе самолета что-то грохнуло.

– Шасси! – догадалась Света. – Прилетели! – Она смотрела испуганно, как растерявшийся ребенок, из рук которого вытягивают любимую игрушку.

По проходу поплыла стюардесса, оглядывая пассажиров с казенной улыбкой на лице. Убедившись, что в маленьком салоне бизнес-класса все в порядке, она исчезла за серой занавесочкой.

Света посмотрела в окно.

– Москва… – сказала она с тоской. Под самолетом открылись белые поля. – Как же я соскучилась по снегу!

Она повернулась к Ивану, физически ощутив на себе тяжелый, как наркоз, взгляд.

– Интересно, если бы мы с тобой летели до Марса, нам бы хватило времени? – Он взял ее лицо в ладони и стал рассматривать так, как будто хотел и не мог поверить, что это не мираж. Света слегка отшатнулась и тут же почувствовала на губах поцелуй – требовательный и нежный. И в этом поцелуе растворилось все без остатка – и Германия с ее хмурыми жителями, и Даниель с непробиваемой душой, и Марина со всеми ее мерзостями. И даже Маша – пусть на мгновение – тоже перестала существовать.

– Я увижу тебя в Москве? – шептал Иван, пробегая по Светиному лицу губами. – Не оставляй меня! Я теперь без тебя пропаду…

Самолет приземлился, подали трап. На улице было темно и холодно. Они спустились в снежную московскую ночь, потом ехали на автобусе к терминалу, проходили паспортный контроль – все, как во сне. В зале прилета едва не потеряли друг друга в толпе встречающих.

– Такси! Такси! Такси не нужно? – слышалось со всех сторон. – Такси, недорого.

– Сколько?

Потрепанный водитель окинул Свету опытным взглядом и, видимо, быстро что-то подсчитав в уме, произнес:

– Пятьдесят.

– Поехали.

– Ты не возражаешь, если я с тобой до Москвы доеду? – спросил Иван. – Меня встречать некому.

– Ну что же с тобой делать, – улыбнулась Светлана. – Придется довезти.

В салоне такси было темно и душно, водитель, плотно задраив окна, одну за другой курил нестерпимо вонючие сигареты. Хлипкая дверь подозрительно дребезжала, грозя в любую минуту раскрыться и вышвырнуть пассажиров на ледяной асфальт. Забытые, казалось, детали московского быта лезли в глаза, нос и уши, вытесняя волшебные ощущения от перелета Берлин – Москва.

Ивана как будто подменили. Он сидел хмурый, отвернувшись лицом к окну, и всматривался в черноту дороги. Света чувствовала себя глупо. Такого поворота она никак не ожидала. «Что все это значит? – гадала она. – Я что-то сделала не так?»

– Что с тобой? – наконец не выдержала Светлана и дотронулась до его руки.

– Ничего. – Иван отдернул руку.

– Ну, как знаешь. – Света отвернулась, сделав над собой усилие, чтобы не заплакать.

– Знаешь, о чем я думаю? – услышала она через мгновение.

– О чем?

– Вот почему все люди влюбляются как-то по-человечески – ликуют, радуются, а я каждый раз как воз на себе тащу.

– Каждый раз? И часто это с тобой случается?

– Редко, – серьезно ответил Иван. – А так, как сейчас, вообще впервые.

Она сразу же потянулась к нему, жадно впитывая его слова и откликаясь на них. С ней тоже такое впервые. Непостижимо. И все это случилось за какие-то два часа – срок в масштабах человеческой жизни просто смешной.

– Где ты живешь? – спросила Света.

– В Сокольниках. А ты?

– А я на Бауманской. Мы с тобой почти соседи. – Света достала деньги и, протянув их водителю, сказала: – На Бауманскую, а потом в Сокольники.

– Зачем? – пробормотал Иван. – Я мог бы и пешком дойти.

– Да ладно, – снисходительно улыбнулась Света. – Я надеюсь, ты не всегда будешь кататься за мой счет.

И тут же осеклась. Было видно, что Ивана это обидело, он опять отвернулся и стал упрямо смотреть в окно. Он сидел рядом, совершенно чужой, как будто не было этих двух часов в самолете, перевернувших ее отношение к себе, к жизни, к будущему. Ее душа отчаянно металась в поисках подсказки, выхода. Как заставить его опять смотреть на нее сумасшедшими глазами, говорить такие чудесные слова? Ей казалось, что машина едет слишком быстро. Вот сейчас поворот с кольца, а там – две минуты и дома.

– За поворотом направо, – сказала она водителю и с надеждой взглянула на Ивана. Он не шелохнулся. – Еще раз направо, под арку, вот здесь остановитесь, пожалуйста.

Такси остановилось, водитель пошел открывать багажник.

– До свидания, Ваня, – скороговоркой пробормотала Света и, чтобы не выдать своего отчаяния, стремительно выскочила из машины.

Дом встретил ее привычными запахами и звуками, только ощущения были совсем не привычные. Вместо радостного подъема, который она испытывала всегда, возвращаясь домой, она ощущала вокруг себя непробиваемую, враждебную пустоту. Света нажала на кнопку лифта. Двери разъехались, она затащила багаж и, повернувшись лицом к выходу, хотела нажать кнопку седьмого этажа, как вдруг заметила, что в массивную дверь подъезда кто-то стучит, изо всех сил дергая ручку с другой стороны. Лифт закрылся. В Светиной груди радостно ухнуло. Она нажала на первый этаж, и в разъезжающемся проеме увидела, как за высокой стеклянной дверью мечется Иван. Света бросилась к выходу.

– Я так испугался, – бормотал Иван, обнимая ее крепко, до боли. – Я так испугался, что ты ушла, а у меня даже нет твоего телефона. – Он целовал ее лоб, глаза, губы. Света была близка к счастливому обмороку.