— Здесь всё равно умны, — повторила ответ Перикла Аспасия.

— Но почему же тогда Перикл не берётся строить Парфенон, а Фидий — рисовать картины, а Полигнот — учить мудрости, а Протагор — писать трагедии, а Софокл — управлять Афинами, а Перикл — строить Парфенон...

— Ты уже повторяешься, — заметил Сократу Перикл, — обо мне ты уже сказал дважды.

— Хорошо, — согласился Сократ. — Ты заметил, а я не заметил. Значит ли это, что ты умнее меня?

Перикл вздохнул и отвернулся от Сократа — ссориться с ним ему не хотелось, а продолжать затеянный Сократом спор — тем более. Ему хотелось уйти из этого зала, удалиться с Аспасией в одну из дальних комнат, где их никто не смог бы потревожить до рассвета. До рассвета же оставалось уже не так много времени.

Сократ не отходил от его ложа и всё повторял свой вопрос:

— Так кто умнее? Кто умнее? Тот, кто задаёт вопросы, или тот, кто не хочет на них отвечать?

— Ты говорил об умении, а не об уме, Сократ, когда справедливо заметил, что Перикл не берётся строить Парфенон, а Фидий — рисовать картины, как это делает Полигнот, и так далее. Ты говорил об умении. Я не умею делать то, что умеет Фидий или Софокл, но и они не умеют делать то, что умею я. Профессия — это умение. Ум же — другое. Ум — это способность в совершенстве овладеть своей профессией. Фидий, Софокл, Полигнот, Протагор, Геродот да и все другие, кто здесь, в совершенстве владеют своими профессиями — скульпторы, трагики, художники, философы, историки. Каждый совершенен в своём деле, стало быть, каждый умён. И ты тоже, — добавил Перикл к общему веселью, — если считаешь своей профессией умение задавать вопросы, ибо достиг в этом умении совершенства. Глупцы же ничего не умеют.

— Значит, степень ума определяется совершенством в каком-то деле? Коли вор отлично ворует, а прачка в совершенстве овладела своей профессией, то они умные и могут считаться не глупее тебя? — спросил Сократ.

Теперь все засмеялись в поддержку Сократа.

— Нет, — сказал Перикл. — Я говорил о совершенстве в тех умениях, где каждый шаг требует обширных знаний и размышлений — так действуют скульпторы, архитекторы, художники, поэты, философы. У вора же и прачки — только навыки. И у болтуна — навыки, тогда как у оратора — ум.

— Как же отличить болтуна от оратора?

— Оратор убеждает народ силою доводов и истин, народ идёт за ним, а глупца забрасывают тухлыми яйцами.

— Случается, что и ораторов забрасывают тухлыми яйцами.

— Да, когда им изменяет ум.

— С чем же нам сравнить ум? — спросил Сократ.

— Со светом, — ответил Перикл. — Свет, который пробивает тьму и позволяет уверенно двигаться вперёд. Этот свет — свет души. Душа глупцов не светит. Да они и не идут вперёд, а лишь кружат по проторённым путям и тропам, не ведая ни прошлого, ни будущего.

— Красиво сказано, Перикл. Но смотри, какую ты допустил оплошность. Умные, освещая путь, пробиваются вперёд ценою великих усилий души, а глупцы следуют за ними по проторённой дороге, не ведая забот. Получается, что умные работают ради глупцов. Не глупцы ли они?

— Может быть, — ответил Перикл. — Вот и ты ради кого-то стараешься, Сократ. Ради кого?

— Ради совершенства своей души, Перикл. Ум, как мне думается, это совершенство души, её красота. Много пользы для человека в том, чтобы иметь совершенную, красивую душу. Красивая душа нравится богам. Любовь же богов — залог нашего бессмертия и вечного блаженства.

— Признаюсь, Сократ, ты превзошёл меня в этом споре, — сказал Перикл. — Победивший в споре умнее побеждённого. Не так ли?

— Так, если победила истина, а не умение играть словами, чем нас так часто восхищает Протагор.

Сократ оставил Перикла и перешёл к Протагору, который сказал:

— Ты, Сократ, совершенствуя свою душу, заботишься о личном благе, а Перикл — о благе всех афинян. Где больше пользы, там больше истины. Степень ума — это степень близости к истине. И значит, Перикл умнее тебя.

— Уйдём, — предложила Периклу Аспасия. — Выйди за дверь и подожди меня.

Не успел Перикл ответить ей, как Сократ, словно его ветром бросило, снова был возле него и снова с вопросом:

— Согласен ли ты, что ты умнее меня, поскольку в твоих делах больше пользы, чем в моих?

— Сократ, — поднял умоляюще руку Перикл, — угомонись...

— Ты назойлив, как овод, — сказала Сократу Аспасия.

— Мне уже говорили об этом, — улыбнулся Аспасии Сократ, но и шагу не сделал, чтобы удалиться. — Я жду ответа, — снова обратился он к Периклу. — Все ждут ответа, — обвёл он рукой весь круг возлежащих на ложах гостей. — Если истина и польза — одно и то же, если там больше истины, где больше пользы, и там меньше истины, где меньше пользы, если истина имеет степень истинности, то где та грань, после которой полезная ложь становится полезной истиной?

Перикл понял, что ему не уйти уже отсюда до рассвета, что Сократ, как гвоздями, приколачивает его своими вопросами к ложу и что, вероятно, делает это с тайным умыслом. Перикл подумал, что Сократ не хочет, чтобы он, Перикл, удалился из зала вместе с Аспасией и остался с ней наедине в одной из дальних комнат, что он ревнует Аспасию к нему и, стало быть, влюблён в неё, хоть и не признается в этом. Ведь так случается, что усердный учитель влюбляется в свою прилежную ученицу. Вот и Геродот тому подтверждение. А может, и Протагор и Анаксагор. Теперь и он, Перикл, ревнует Аспасию не только к красавцу Геродоту, что он замечал за собою раньше, но и к этому силену Сократу, и к простуженному Анаксагору, который на десять лет старше его, Перикла, и к Протагору, который, как и Геродот, на десять лет моложе его и, кажется, красивее и умнее: только большой мудрец может соединить истину с пользой...

— А что такое польза? — закричали со всех сторон. Вопрос относился к Протагору. Он принялся пространно отвечать:

— Польза — это жизнь, польза — это здоровье, польза — это богатство, польза — это безопасность, польза — это сила, свобода, власть, молодость, красота, хорошее расположение духа, дружба, счастливая семья...

Ему дружно и весело стали подсказывать:

— Польза — это мудрость!

— Хорошее вино!

— Вкусная пища!

— Добротная одежда!

— Красивая и верная любовница!

— Польза — это ловкость!

— Это могучая родина!

— Друзья! — перекричал всех Протагор. — Друзья! Вы все правы. Полезно то, что помогает человеку жить долго и хорошо. И если его знания служат этой цели, то они истинны. А если они его губят, то они ложны.

— Случается, что ложь спасает человека, приносит ему богатство, свободу, удовольствия. Как же быть в этом случае? — вернулся к своему вопросу Сократ.

— О какой лжи ты говоришь? Человек сам определяет, что ему полезно и что вредно — и так решается вопрос об истине. Человек сам, один — мера пользы и истины, — ответил Протагор.