На первый взгляд, данная картина не несёт никакого скрытого смысла, и была создана, в первую очередь, для развлечения самого живописца, знатных вельмож и горожан. Но это лишь на первый взгляд. На самом деле в этом странном во всех отношениях полотне есть немалый смысл, который вполне объясним, если учитывать общие тенденции искусства барокко ко всему необычному, шокирующему, экстатическому. Да, в отличие от полотен Караваджо или скульптурных парных композиций Бернини в ню Рубенса вы не найдёте никакой бьющей через край сексуальности. Его пышные женщины, страдающие целлюлитом, может быть, и выглядели соблазнительными в эпоху, когда лёгкий завтрак состоял из зажаренного каплуна, большого количества вина и различных копчёностей, но сейчас в эпоху подиума, промышленной моды, где безраздельно царствует «кокаиновый шик» и нам демонстрируют пляску скелетов и гремящие костями вешалки, красотки Рубенса, скорее, покажутся самим воплощением уродства из американской телевизионной программы «Я вешу 300 кг, что дальше?». Но мода на красоту поменялась и поменялась безвозвратно. Рубенса в этом смысле при всём его бесспорном мастерстве нельзя воспринимать вне коммерции. Известно, что он и сам занимался откровенной рекламой своих творений. Сейчас бы это назвали PR-ом, или даже беззастенчивым само-PR-ом. Но вот с животными мастер, на наш взгляд, отвёл душу. Заказчики, богатые голландские охотники, хотели от него потрясений, и он дал им эти потрясения в полной мере. И в этих своих животных полотнах Рубенс нарушает всякое правдоподобие. Ну подумайте сами, какая может быть охота одновременно на крокодила и гиппопотама? Это просто физически невозможно. Да, в реальности невозможно, но в страшных цветных кошмарных снах ещё как возможно. И животные картины Рубенса именно такие цветные кошмары и напоминают. Всё вроде бы красиво и всё ужасно одновременно. Вот это и есть воплощение эстетики безобразного. Посмотрите сами. Отдавая дань несомненному художественному мастерству, трудно отрешиться от мысли о неправдоподобности изображённого на картине. Происходит одновременно охота на крокодила и гиппопотама. Да, и то и другое существо проживают рядом, не могут долго обходиться без воды, и все-таки сложно предположить, что охотники решили избрать их своими трофеями одновременно. Трое конных в чалмах (по-видимому, арабы) стремятся поразить оскалившего пасть гиппопотама копьями. Пара собак набрасывается на животное слева в едином порыве. Одному из охотников явно не повезло – он лежит вниз лицом, и хотя крови не видно, но, судя по всему, охота для него закончилась. Впрочем, как и сама жизнь. За хвост крокодила вцепилась ещё одна собака, а ещё один охотник – уже немолодой и почему-то полуголый – обнажил нож, готовясь поразить зубастую рептилию. Охота на бегемота и крокодила происходит на берегах Нила (Египет), на что указывает пальма на фоне картины. Так как гиппопотамы и крокодилы считались опасными хищниками, их уничтожение было обязанностью, которую выполняли дворяне. Но какие дворяне в Египте? Не важно. Здесь всё похоже на бред или цветной кошмар. Итак, охотничий отряд состоит из трех человек. Они сидят на арабских лошадях, а охотятся с помощью копей, мечей и двух лакеев, которые одеты в грубо обтесанные куртки. Один из лакеев был убит зверем (неясно каким). Разъяренный гиппопотам топчет крокодила, поскольку оба подвергаются нападению охотников и гончих, что вызывает в них ярость, будит инстинкты самосохранения. Ярость – вот, оказывается, что является главным предметом изображения. Ярость, эта бесконтрольная вспышка гнева, и является одной из форм аффекта. На картине точно передано физическое напряжение бегемота и крокодила. Было высказано предположение, что Рубенс, возможно, отправился в Рим, чтобы увидеть своими глазами мертвого бегемота. Какой-то магический реализм получается!

Да простят меня знатоки творчества Рубенса, но эта фантасмагория уж очень напоминает какой-нибудь современный китч. А китч, как известно, неотделим от такого понятия, как коллективное бессознательное. Вот буйство этого коллективного бессознательного своих состоятельных современников, —которым мало было современных им религиозных войн, Варфоломеевской ночи, чем Рубенс активно интересовался и сам побывал на месте преступления в Лувре, когда работал при французском дворе, которым не хватало острых впечатлений, взрыва адреналина – и изобразил на своём полотне столь обычно уравновешенный и гармоничный высокооплачиваемый модный художник Рубенс. Напомним, что Максимилиану I, курфюрсту Баварии, по заказу была написана «Охота на бегемота и крокодила» (ил. XXI) и еще три картины, изображающие охоту на льва, волка и кабана. Работы украсили летнюю резиденцию князей Виттельсбахов. Рубенс и его студия произвела четыре больших полотна в Антверпене, в период 1615–1616.

Рембрандт – мастер светописи

Разговор о Рембрандте – это как прыжок с пирса в море. Ты не знаешь, холодная ли вода, сколько камней на дне. Это предвкушение и сомнение, заставляющее нервно дрожать твои руки. Победить это можно только одним способом – прыгнуть с разбега, ощущая, как колотится сердце и как в один момент весь мир вокруг тебя уносится куда-то вдаль, и ты теперь наедине с чем-то абсолютно новым…

Рембрандту было всего 27 лет, когда он обладал всем, о чем только мог мечтать молодой художник – собственный дом, собственная студия, ученики. К нему, затем, чтобы он написал их портрет, выстраиваются самые богатые люди из Амстердама, жемчужины всей северной Европы, северной Венеции как его тогда называли. И несмотря на это, Рембрандт продолжает работать на себя. Продолжает работать над развитием своего таланта. Ему уже не хочется быть просто быть бледной тенью легендарного Рубенса – он хочет создать свой собственный стиль. И в этот момент, он пишет эту картину – это «Снятие с креста», второй вариант 1634 года.

Все свободное время Рембрандт Харменс ван Рейн тратил на изучение мимики. Он часами стоял у зеркала и строил рожи, которые потом переносил углем на бумагу. Ему важно было поймать малейшие оттенки эмоций. Лицо человека, по мнению художника, было зеркалом души. Но портреты не единственное, в чем преуспел Рембрандт. Игра светотени, которую так развивал в своей живописи Караваджо, у нашего мастера приобрела поистине гигантских размах.

Вы просто не можете пройти мимо «Снятия с Креста» (ил. XXII) в Эрмитаже. В одном моменте художнику удалось изобразить всю суть христианства, рассказать одну из величайших человеческих историй максимально честно и трогательно, так, как не делал никто ни до, ни после него.

Многим кажется, что живопись – это не более чем красивая картинка, но это совсем не так и картины Рембрандта показывают это лучше всего. Любая картина – это текст, чем лучше художник, тем интереснее текст, а Рембрандт, Рембрандт всегда был мастером игры. Игра светотени достигает у него невообразимого мастерства. Обратите внимание, единственная главная подсвеченная здесь фигура – это фигура самого спасителя. На него направлен фонарь в руках мальчика. Ну давайте зададимся вопросом: «Фонарь не может дать столь яркого освещения». Тело Христа отражает свет подобно зеркалу, фактически само становясь источником освещения. И дальше, мы видим, что на картине есть другое пятно света. Это плащаница, в которую будет укутано тело спасителя. И нам ясно – спаситель мертв и это видно по лицам всех людей – на них написана неподдельная печаль. А Рембрандт, который так долго писал портреты, стремясь запечатлеть все мельчайшие изменения человеческого лица, стремясь понять, как выглядят настоящие эмоции, прекрасно знал, что здесь не нужны картинно раскрытые рты, здесь не нужно выражение гнева, картинное выражение печали, здесь нужны настоящие эмоции. И он их выражает. Итак, первое – тело спасителя, второе – плащаница, но здесь возникает вопрос: «Дело в том, что любая картина религиозного сюжета может быть вписана в треугольник. Ведь треугольник – символ триединства Бога. Так, смотрим: тело спасителя, плащаница – вторая по освещению, и свет затухает, пока не переходит в абсолютную темноту и именно в этой темноте находится фигура, которая устанавливает единственный зрительный контакт, с тем, кто смотрит на картину. Это дьявол, скрывающийся в кустах чертополоха. Получается интересное изображение с самой простой идеей: если добро – есть свет, то что есть тьма? И что есть зло?» Зло – это тьма, а тьма – это всего лишь отсутствие света.