– К тому времени кончится твой театральный сезон. Тыникого не подведешь, уходя из труппы. Нам не следует откладывать без конца –время дорого. А совершенно подходящий момент, как правило, не наступаетникогда. Если уж мы примем решение, то обязательно уедем, как только сможем.

Летом ей исполнится двадцать два года, а Николаю сорок один– впереди еще целая жизнь и вполне достаточно времени, чтобы начать все заново.Так поступало уже не одно поколение эмигрантов, зачастую покинувших родинуиз-за такой же безвыходной ситуации, в которой оказались они с Анной.

Она пообещала, что постарается все обдумать, и действительнодумала об этом постоянно. Однако все, что ей приходило сейчас в голову, былстрах перед неведомым, чужим Вермонтом. Мадам Маркова в два счета догадалась, чтос Анной творится что-то неладное. Она все еще оставалась вялой и бледной, апосле визитов Николая становилась совсем мрачной. Он требовал от неепоступиться всем, что ей было дорого, и последовать за ним на край света,положившись на его честное слово. Сделать это было очень непросто, даженесмотря на всю ее любовь.

– Тебя что-то тревожит, Анна, – вкрадчивопромолвила мадам Маркова однажды днем, устроившись возле ее кровати, когдабольная отдыхала. Николай только что ушел, и, как всегда, их беседа вертеласьвокруг одних и тех же вещей. Их совместное будущее. Вермонт. Его двоюродныйбрат. Прощание с Россией. И с балетом. – Он уговаривает тебя бросить нас,верно? – Мадам Маркова, как всегда, была весьма проницательна. Аннапромолчала. Ей не хотелось лгать, но и признаваться во всем пока былорано. – Поверь моему опыту, Анна, если ты нас оставишь, это тебя убьет. Тыпревратишься в ничтожество. А когда он рано или поздно бросит тебя ради той,что покажется ему соблазнительнее или хотя бы моложе, ты до конца своих днейбудешь тосковать о той частице души, что навсегда останется в этихстенах. – Она постаралась, чтобы эти слова звучали как зловещеепророчество, но, собственно говоря, так оно и было. А кроме того, это былорасплатой за то, что Анна желала иметь больше всего на свете. Конец ее балетнойкарьеры означал бы начало новой жизни с Николаем, настоящей, человеческойжизни, о которой она так мечтала. Но ради этой жизни ей предстояло пожертвоватьслишком многим, как готов был пожертвовать и он. – Анна, он бы не сталсклонять тебя к такому шагу, если бы любил по-настоящему!

– А когда я не смогу танцевать, с чем я останусь, еслиоткажусь от него и все еще буду жить здесь?

– У тебя останется жизнь, которой можно гордиться. Иникто этого у тебя не отнимет. Вместо того постыдного сожительства, что он всостоянии тебе предложить. Он женатый человек, и жена не даст ему свободу. Тытак и будешь ходить в любовницах, содержанках: маленькая балетная плясунья, скоторой можно переспать, и не более.

Но ведь Анна знала, что даже сейчас их с Николаем связываетбольшее, намного большее! И она мрачно возразила:

– Вы напрасно стараетесь все опошлить, между нами всене так.

– Вот-вот, именно об этом я и толкую. Поначалу все этисвязи выглядят исключительно возвышенными и романтическими. Вы начинаетемечтать и в??рить в то, что это осуществимо. А проснувшись однажды, отчетливовидите, что вы угодили в кошмар наяву! Здесь, с нами, – единственнаяжизнь, достойная тебя и твоего таланта, ради которого ты столько трудилась. Иты готова бросить все к ногам мужчины, не способного даже сделать тебя своейженой? Да ты вспомни хотя бы, что с тобой случилось! Много в этом красоты? Илиромантики? – Чтобы добиться своего, мадам Маркова не остановилась дажеперед этим жестоким напоминанием, заставившим Анну нервно содрогнуться.

А что, если наставница права? Что, если Николай когда-нибудьее разлюбит, если она так и не сможет пережить разлуку с балетом, если она неприживется в Вермонте, если они не найдут там желанного счастья?.. Но кто можетсейчас ответить на эти вопросы? Планы Николая все еще слишком расплывчаты, этоскорее одни благие пожелания, да обещания, да надежды. Точно такие же надеждылелеет и она, Анна. Но при этом Николай готов ради нее пожертвовать карьерой,обеспеченным существованием, уютным домом и семьей, с которой прожил целыхпятнадцать лет. Все это он согласен возложить на алтарь их любви. Так почему ейне хватает решимости последовать его примеру?

– Подумай, дитя мое, хорошенечко подумай, – снованапомнила о себе мадам Маркова, – и прими верное решение.

Было ясно, что под «верным решением» она подразумеваетпозабыть о Николае и остаться в балетной школе, однако на это Анна не пойдетникогда. Уйдя из балета, она загубит свой талант, но разрыв с Николаем убьет еенаверняка. При одной мысли об этом рука сама тянулась к золотой цепочке смедальоном. Сжав его в кулаке, она немного успокоилась. Анна любит Николаябольше жизни. Может быть, эта любовь все же придаст ей сил, чтобы не побоятьсяопасности и последовать за ним. Это все, о чем она могла сейчас думать, –пытаться угадать будущее и заглянуть в свое сердце.

Тем временем мадам Маркова удалилась, оставив ученицунаедине со своими мыслями. Она успела посеять именно те семена, какиесобиралась, и теперь надеялась, что они дадут добрые всходы. Ей хотелось, чтобыАнна успела во всех подробностях представить, какой убогой станет ее жизнь безбалета и как она будет влачить жалкое существование в безвестности и позоре.Это определенно заставит Анну одуматься. Сама мадам Маркова не знала да и нежелала иной жизни. В Анне она видела свою единственную преемницу, достойнуювеликого наследства, сокровенного знания, чаши святого Грааля, скипетра,переходящего из рук в руки, от наставницы к ученице, и связывающего ихневидимыми узами. Такую любовь, такую связь нельзя разрушить, она пребудетвовеки. Остаться здесь и принять это наследство от мадам Марковой означалонавсегда отказаться от надежды на будущее вместе с Николаем. В некотором родеэто означало вообще отказ от всех надежд. Но уехать с ним из России означалопоступиться своим «я». Анна стояла перед жестоким выбором, ведь на любом извыбранных ею путей ее ожидали неимоверные жертвы, о которых страшно былоподумать. А пока ей хватило сил лишь на то, чтобы молить Небеса о ниспосланииправильного решения.

Анна пролежала в постели месяц и только в апреле смогласнова приступить к репетициям. Как и в прошлом году, на улицах еще было полноснега, а ей приходилось трудиться в поте лица, чтобы наверстать упущенное.Правда, на сей раз она быстрее обретала привычную форму. Анна успела окрепнутьи почти восстановить пошатнувшееся здоровье.

Вскоре ей снова доверили первые партии, и уже к началу маяона выступала на сцене. Прошел год с того дня, когда она вернулась из ЦарскогоСела после чудесных каникул, проведенных в гостевом домике. Их отношения сНиколаем за этот год почти не изменились.

Они все так же пылко любили друг друга, он по-прежнему былженат и жил с женой и детьми, а она оставалась в балетной школе. За этот годони ни на шаг не продвинулись к разрешению своих проблем. Скорее, напротив –Мери Преображенская окончательно утвердилась в решении удержать Николая присебе. Двум любовникам никак не удавалось отложить достаточно денег, чтобыобеспечить достойное будущее. Все, чего они горячо хотели, – добитьсяэтого будущего во что бы то ни стало. А вот способ его достижения все ещевызывал споры. Анна не могла переломить себя и дать согласие на переезд вВермонт. Ее страшили столь резкая перемена и незнакомая жизнь в неведомой,чужой стране. А Николай не уступал и продолжал хотя и мягко, но настойчивоуговаривать ее согласиться.