– Да при чем тут это?! – злится Санти, и раздраженно дергает плечом, – ты и Митр что, меня не подстрахуете? В случае чего, если я все-таки окажусь не оборотнем…

– Санти, Санти, – я качаю головой, и, кажется, ведьма видит в этом жесте снисходительность, потому что еще больше хмурится, – сразу понятно, что ты ничего о нас не знаешь. Какая угроза жизни, если ты будешь твердо знать, что мы тебя страхуем? Кого ты собралась обманывать – собственные инстинкты?

Ведьма тяжело вздыхает, словно ужасно не хочет сдаваться, но не знает, что еще предложить. Мне бы хотелось, чтоб она перестала пытаться себя угробить – но разве эта девушка делает когда-нибудь то, что от нее хотят?

– Может, тогда без страховки? – она слегка приподнимает брови, словно сама напрашивается на разрешение рискнуть собой, – ну выжила же я в той яме как-то… Разве тебе не интересно посмотреть – как?

Нет, это уже ни в какое ворота!

Я зло сжимаю кулаки, и очень стараюсь не схватить ее за плечи – чтобы вытрясти всю дурь, и увидеть хоть проблеск разума в голубых глазах.

– Интересно?! Действительно считаешь, что мне не хватило прошлого раза?! Твою мать, Санти, лучше иди к себе в комнату – пока я самолично не попытался открутить тебе шею, надеясь на обращение…

Блондинка вздрагивает, возмущенно поднимает на меня полыхающий взгляд – и в два прыжка оказывается у двери, хватаясь за ручку.

– Что же ты там такого увидел, Серый, – неожиданно звенящим от злых слез голосом произносит она, заставляя мои мышцы окаменеть, – что тебя так перекашивает от одного воспоминания?!

Она уже собирается выскочить за дверь, когда я в мгновение оказываюсь рядом – и, не рассчитав силы, всем телом с глухим ударом припечатываю ее к двери.

– Ты это о чем, ненормальная? – даже не пытаюсь больше быть помягче, а под ее попытками вырваться еще сильнее надавливаю корпусом, заставляя ее пискнуть и замереть подо мною.

– Пусти!

– Нет уж, сперва скажи, в чем это я не прав, и какие нынче гениальные мысли посетили твою светлую голову?!

Кажется, сарказма в последней фразе было чересчур много, потому что ведьма снова дергается, пытаясь вырваться, но лишь плотнее сцепляя наши тела друг с другом. Я наклоняюсь ниже, пытаясь поймать ее взгляд, и с головой окунаюсь в ее бездну чувств – от злости и решительности до какой-то надломленной, совсем несвойственной неуверенности.

– Ты что, думаешь, мне не понравилось твое тело? – совершенно в ступоре догадываюсь, наконец, я, и озвучиваю эту мысль.

А Санти лишь подтверждает мои слова, мгновенно заливаясь краской, и еще сильнее начиная биться, явно переоценивая свои возможности.

– Чего?! Думай, что говоришь, Серый – с чего вообще ты решил, что меня волнует твое мнение?!

– Волнует, – все еще до конца не пришел в себя от неожиданной догадки, и наклоняюсь ниже, к самым зло стиснутым губам, – иначе бы ты не выглядела сейчас, как воришка, пойманный на месте преступления.

– Да я…

Я успеваю, уже зная, что с ней пока можно только так – ловить момент, и заставать врасплох. Поэтому быстро прижимаюсь к приоткрывшимся губам – и буквально краду полный сладости поцелуй, пока ведьма не пришла в себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А следом получаю звонкую пощечину, и ее стиснутые зубы – поэтому с улыбкой отклоняюсь назад.

– Вот это страсть, милая, – потираю щеку, и чуть наклоняю голову, слизывая с губы солоноватую кровь, – ума не приложу, что будет, окажись мы в одной постели.

– Даже не мечтай, Серый! – шипит ведьма, а у самой так горят губы и щеки, что я как будто чувствую исходящий от них жар. – Лучше думай о том, что будет, если ты еще раз меня тронешь!

– Ну, если ты еще раз меня укусишь – я буду совсем не против…

Санти замирает, буквально прожигая меня напоследок взглядом – а затем дергается, и я отпускаю ее, давая возможность выйти.

– Извращенец! – напоследок бросает ведьма, и выпрыгивает за дверь.

Что, блин?! Снова?!

Я с грохотом ударяю в дверь, выпуская всю злость наружу и думая о том, что мало проучил заразу. Слишком легко мы отбросили старую обиду – потому что появилось нечто серьезней на фоне глупых ссор на обзывательства.

Но это вовсе не значит, что ей теперь можно говорить со мной так, как она посчитает нужным. Кажется, пришло время по-настоящему проучить ведьму – и по моему лицу даже растекается улыбка от предвкушения того, что я собираюсь сделать.

Я думала, что после всех событий в Съеровской комнате уж точно не усну, но мой мозг отключается тут же, как голова касается подушки.

Возможно, здесь сыграло роль переутомление, и какая-то абсолютно необъяснимая трата сил. Что я, по сути, делала? Сидела в своей комнате, а затем сходила до спальни парней своего факультета.

Но чувствовала себя так, словно снова вернулась с похода – уставшая, разбитая и… Подавленная.

Даже с утра, вполне восстановившись, я ощущаю беспокойство, и неловко убираю волосы в косу, перекидывая ее через плечо. Улыбаюсь своему отражению, пытаясь таким нехитрым способом поднять настроение, но выходит так, как есть – натянуто и тухло.

Вот что за…

Вздохнув, закидываю рюкзак за плечи, и быстрым шагом покидаю комнату, торопясь позавтракать.

Знаю, кто виновник моего состояния.

Знаю, что сама отличилась, вновь переступив проведенную Виктором грань, и бросаясь словами, которые (это не доказано!) оказались неправдой.

И вообще внутри себя прекрасно понимаю, что сама бы такое точно не простила.

Но вот ни разу не собираюсь извиняться, просто потому, что от этой мысли перед глазами снова его потемневший взгляд, а на губах соленый привкус крови.

Наши поцелуи с ним каждый раз выходят какими-то… Неправильными.

Но это как раз оттого, что целоваться с ним «правильно» в мои планы не входит!

Я уже подхожу к столовой, когда вижу Виктора с братом, болтающими в кучке других парней. Пытаюсь пройти мимо, но не выходит – Димитр окрикивает, и приходится здороваться.