Или это сам Димитр решил, что нам надо снова попытаться поговорить, а мне – извиниться?

– …На второй курс, – слышу я обрывок фразы от Фолла, когда прохожу мимо них, прямо к деревьям, – отличная работа, парень. Передай брату то же самое.

Хм, что бы это значило?

Я не успеваю обдумать, потому что словно попадаю в другой мир за «стеной» елей, укрывающих поле. Прохожу чуть дальше, понимая, что даже звуки стихли за спиной – и осторожно замираю, оглядываясь вокруг.

Ну и где же…

Легкий треск ветки – и я испуганно подпрыгиваю, поворачиваясь в сторону. Сразу натыкаюсь на закатившего глаза волка – и тяжело вздыхаю, понимая, что это Виктор.

– Ты ведь специально, верно? – тру лоб ладонью, делая шаг навстречу, – оборотни бесшумны в лесу, это-то я знаю. Так что можно было не ступать на ветку, а просто…

Я спотыкаюсь, раздумывая, а что – просто? Он ведь не мог меня позвать, или еще как-то дать о себе знать, не испугав при этом. Так что, кажется моя претензия снова мимо – но я делаю вид, словно так и надо, и что моя фраза вполне себе закончена.

– Это ты сказал Митру, чтоб я пришла сюда? – спрашиваю, потому что пока совсем не знаю, о чем нам говорить.

Да и как, если он почему-то не обратился, и стоит, рассматривая меня по-человечьи разумным взглядом? На удивление, мощное волчье тело совсем не пугает – и я снова делаю маленький шаг вперед, почему-то желая его потрогать.

– Ты совсем не страшный, – говорю, только лишь бы разбавить тишину между нами, – и мягкий на вид. Обидишься, если поглажу?

Снова совсем не по-звериному закатывание глаз – и Вик делает легкий прыжок, оказываясь совсем близко. Я принимаю это за разрешение, и протягиваю руку, погружая ее в на самом деле весьма жесткую шерсть.

А затем двигаюсь дальше, проникая в подшерсток на шее, и там уже наслаждаюсь мягкостью и теплом почти пуховой прослойки.

– Приятно, – бормочу я, неосознанно поглаживая и сжимая, а затем кладу с другой стороны и вторую руку, – знаешь, это довольно необычно – трогать тебя, и совсем не бояться, хоть ты и сейчас должен казаться опаснее с когтями и зубами…

Волк дергает мордой, явно прося меня заткнуться, и я замечаю, как он в блаженстве закатил глаза. Усмехаюсь, понимая, что нам обоим это нравится – и снова поглаживаю и сжимаю шею волка, приближая лицо к его дергающимся ушам.

Он сейчас такой… Милый.

Виктор, который обычно язвит и не затыкается, и рядом с которым я никогда не могу расслабиться, сейчас стал будто и не Виктором вовсе. Огромный зверь, с кем вблизи становится вдруг уютно молчать и по-особенному расслабленно от соприкосновения с его шерстью…

Словно я очень долго этого хотела.

Давно и сильно искала возможность прижаться к зверю, и ощутить жар его тела так близко. А еще – самой вдруг понять, как была неправа все это время, и решиться на то, что рядом с «человеческим» Виктором было просто невозможно.

– Прости меня, – шепчу я в шею волка, даже не замечая, что крепко-крепко обнимаю его, вдыхая горячий запах леса, – за все, пожалуйста… Я… Была неправа.

Оборотень выдыхает – резко, с силой, и сам прикрывает глаза, укладывая тяжелую голову мне на плечо. Так мы и замираем посреди леса – вечно спорящие, непримиримые, гордые – но сумевшие, наконец, поймать одну волну в разных обличиях.

Я широко улыбаюсь, просыпаясь утром, и спускаясь вместе с братом к завтраку. На самом деле, это редкость – идти куда-то, и не в силах закрыть рот от переполняющего внутри восторга.

Митр от такого зрелища и вовсе закатывает глаза, давая понять, что окончательно разочаровался в моей адекватности.

А я не могу забыть тонких рук, что сжимали вчера мою шею, и ласкового шепота ведьма с просьбами о прощении.

Мольбой о прощении.

О Луна, это даже лучше, чем я мог себе представить!

Входя в столовую, и издали заприметив знакомую светлую голову, я киваю Димитру, чтоб шел без меня. А сам направляюсь к ведьмовскому столу – и под ошарашенные взгляды подруг Санти присаживаюсь рядом с блондинкой.

– Доброе утро, – посылаю всем свою идиотскую улыбку, и больше всех – напрягшейся ведьме справа, – как яичница?

– Секунду назад была вкуснее, – отбрасывает волосы за спину, и стреляет в меня взглядом, – чего тебе, Серый? По лесу вчера перебегал?

– Как мило. Тоже не можешь забыть наше вчерашнее примирение в лесу? Все в порядке, милая, я принял твои извинения…

– Чего?!

Она так резко разворачивается ко мне, что сбивает стакан с соком, но я успеваю схватить его одной рукой. Девушки напротив во все глаза смотря на нас – и даже дышать громко бояться, чтоб не привлечь к себе внимание.

– Осторожнее, Синеглазка. Девчонки, как ваши дела?

Я нарочно отворачиваюсь от закипающей Санти, и смотрю на приоткрывших рты ведьм. Кхм, кажется, обращаться к ним напрямую было плохой идеей – они явно не способны пока внятно ответить.

– Э-э-э… – Мнется одна, с браслетами, пока вторая делает большой глоток сока, и тут же закашливается.

– О, ради всего святого! Это всего лишь Съер за нашим столом! – взрывается Сантарра, и перегибается через стол, чтобы постучать подругу по спине, – с ним вполне можно спокойно общаться, за исключением тех случаев, когда он невыносим…

Она одаривает меня полным негодования взглядом, а я даже не скрываю как кайфую от энергии, что бьет в меня фонтаном. Ну и пусть негативной. Я так скучал по этой ведьме, что даже такое общение заставляет улыбаться, и щуриться, словно довольному коту.

– Чего пришел, Серый? – шипит Санти, пока подруги приходят в себя, – выперли из-за своего стола?

– Нет, просто хотел сказать, как ценю твои извинения, – я даже накрываю ее руку своей, поражаясь, насколько маленькая у нее кисть, – это было так искренне и душевно…

– Не понимаю, о чем ты, – раздраженно выдирает руку блондинка, но ее скулы окрашиваются в ярко-красный цвет, – и вообще, дай поесть спокойно. Возвращайся на свое место!

– Без проблем, – поднимаю ладони вверх, и в такой позе поднимаюсь со скамьи, чтобы следом наклониться к приоткрытому ведьмовскому уху, – но не думай, что все сказанное волку куда-то стирается после обращения. В конце концов, мы с ним одно целое.

– А что там у тебя надо покрутить, чтоб ты не смог больше втягивать шерсть?

Я выпрямляюсь, посмеиваясь, и кивая на прощание все еще молчаливым подругам.

– О, дорогая, там не крутить надо, а гладить. И, боюсь, ты к такому еще не готова…

В меня с размаху летит пустая тарелка, которую я ловлю на лету, и, подбрасывая, иду за стол к оборотням. К этому моменты большинство уже поели – и Митр ждал меня в одиночестве, наблюдая за представление.