На эти и подобные замечания мисс Пламли отвечала успокаивающим кудахтаньем и рядом противоречивых заявлений, которые как будто оказывали благодетельный эффект на вдову. Она уверяла, что Эндимион вовсе не околдован, и напоминала его матери о девицах, в которых он безумно влюблялся ранее. Мисс Пламли сомневалась, что Кэрис коварна, но подозревала ее в заигрывании с лордом Ренторпом или сэром Дигби Митом. Она не думает, чтобы такой превосходный брат, как Эндимион, имел скрытый мотив для того, чтобы сопровождать Хлою на балы, хотя считает удачей, что надежда встретить там Кэрис побуждает его отправляться с сестрой на увеселения, к которым он не питал особого пристрастия. Учитывая слабое здоровье Лукреции, ей следует радоваться, что она может перепоручить Хлою его заботам!

Эта болтовня если не полностью развеивала опасения миссис Донтри, то по крайней мере уменьшала их, и, когда мисс Пламли стала восхищаться искренней добротой кузины к Мерривиллам в сравнении с совершенно иным поведением леди Бакстид, она воскликнула:

– Ты не поверишь, Харриет, но эта ужасная женщина отзывается о них как о «бедных девушках» и всем рассказывает, что они не имеют состояния! Все ее участие к ним – сплошное притворство! Она боится, что Карлтон увлечется какой-нибудь из сестер! Что до меня, то я ненавижу подобные лицемерные штучки и считаю себя слишком хорошей христианкой, чтобы им подражать!

Мисс Пламли сказала, что уверена в этом, и, так как она была не только дружелюбной, но и некритичной, ей не пришло в голову, что миссис Донтри могла бы с большим основанием назвать себя слишком умной, чтобы подражать «подобным штучкам».

Миссис Донтри прилагала немало усилий, стараясь представить Кэрис каждого холостого джентльмена, который мог бы пленить ее изысканным обращением или ослепить высоким положением. Убежденная, что Кэрис неравнодушна к титулам, она не только действовала в интересах лорда Ренторпа (не имеющего, как все знали, ни гроша в кармане), но и знакомила Кэрис с любым отпрыском благородного семейства, которого не желала заполучить в зятья. К ее чести, миссис Донтри еще не думала о поисках подходящей партии для Хлои, которая только вышла из школьного возраста и была слишком молода для серьезной привязанности, так что, если бы не решимость не дать леди Бакстид себя опередить, она не стала бы выводить дочь в общество до будущего года. Миссис Донтри все еще думала о Хлое как о ребенке и настолько посвятила себя задаче отвлечения Эндимиона от Кзрис Мерривилл, что растущая близость между Хлоей и Чарлзом Тревором ускользала от ее внимания.

Что касается Мерривиллов, то их родство с Элверстоуком, успех, произведенный ими в обществе, покровительство леди Джерси и леди Сефтон, а также безошибочные признаки хорошего воспитания обеспечили им множество лестных приглашений. Очень немногие придавали значение улыбчивым намекам леди Бакстид на отсутствие у них состояния, и лишь самых ревнивых родителей возмущала красота Кэрис. Все соглашались, что она очень искренняя и обаятельная девушка и что Луиза Бакстид пытается навредить ей, потому что ее дочь абсолютно лишена привлекательности. Раз миссис Донтри, также располагающая дочерью на выданье, не отпускает подобных намеков, значит, в них нет ни слова правды. Конечно, Мерривиллы арендуют дом отнюдь не в фешенебельном районе, но это следствие эксцентричности мисс Уиншем. Никаких других признаков бедности в них не обнаружили: они всегда были элегантно одеты, их превосходный дворецкий состарился на службе у семьи, к тому же они наняли вполне респектабельного лакея. Более того, стало известно (со слов миссис Донтри), что у их брата обширные владения в Херфордшире. Это заставило некоторых вспомнить, что Фред Мерривилл, чья расточительность свела в могилу родителей, неожиданно унаследовал их состояние. Так как ни отец, ни старший брат Фреда не были известны в Лондоне, никто не имел точных сведений о размерах этого состояния – даже его родственники Донтри никогда не посещали Грейнард. Поэтому миссис Донтри смогла, не опасаясь возражений, создать впечатление, что нынешний глава семьи – богатый человек, а его сестры располагают хорошим приданым.

Вскоре Фредерика стала осознавать, что у общества складывается весьма преувеличенное мнение о наследстве ее отца. Одно или два случайных замечания свидетельствовали, что ее и Кэрис считали богатыми наследницами если не всего состояния, то по крайней мере значительной его части. Когда миссис Пэрраком, к которой Фредерика сразу почувствовала неприязнь, спросила ее, где именно находится Грейнард, добавив, что слышала о нем как о прекрасном поместье, Фредерика заподозрила, что подобные слухи исходят от Элверстоука. От мисс Джейн Бакстид, очевидно испытывавшей пристрастие к сплетням, она получила информацию, что миссис Пэрраком была одной из cheres amies[8]Элверстоука, и, хотя Фредерика резко упрекнула Джейн, она не видела причин в этом сомневаться. Образ жизни его лордства ее не касался, но ей было неприятно участвовать в том, что походило на обман, и Фредерика решила выяснить, действительно ли он ответствен за эти слухи.

Однако немедленной возможности сделать это не было, а когда таковая представилась, это произошло при невыгодных для Фредерики обстоятельствах и вынудило ее задать свой вопрос безупречно вежливо. Его лордство не забыл об обещании взять с собой Джессами, когда он поедет в Ричмонд, управляя новой упряжкой, – точнее, ему напомнил об этом старший конюх Карри, у которого создалось очень хорошее впечатление о Джессами. Поэтому однажды утром маркиз явился за мальчиком на Аппер-Уимпоул-стрит, что заставило Джессами вступить в жестокую борьбу с собственной совестью. Он заявил Фредерике, которая столкнулась на лестнице с Оуэном, поднимавшимся наверх, чтобы передать приглашение его лордства, что принял решение посвящать каждое утро учебе и не должен поддаваться искушению, но Фредерика разумно возразила, что к занятиям можно вернуться позднее. Лицо Джессами просветлело – радостно потирая руки, он велел Оуэну передать маркизу, что спустится сейчас же.

Однако сообщение Элверстоуку передала Фредерика, спросив заодно, не сможет ли он после возвращения уделить ей несколько минут.

Маркиз устремил на нее внимательный взгляд.

– Разумеется, – ответил он. – Какое-нибудь важное дело?

Она колебалась.

– По-моему, да, но вам, возможно, так не покажется.

– Вы заинтриговали меня, Фредерика. Действительно ли я слышу нотки упрека в вашем голосе?

Ей не пришлось на это отвечать, так как по ступенькам сбежал запыхавшийся Джессами, выражая надежду, что не заставил ждать его лордство. Мимоходом простившись с сестрой, он вскочил в фаэтон с таким счастливым и возбужденным лицом, что чувство признательности Элверстоуку за доставленное брату удовольствие пересилило менее благоприятные эмоции в душе Фредерики.

Спустя несколько часов Джессами вернулся в полном восторге. Проводив маркиза в гостиную, он окликнул:

– Фредерика? А, ты здесь! Входите, сэр! О, Фредерика, я так замечательно провел время! Не получал такого удовольствия с тех пор, как мы прибыли в Лондон! Мы были в Ричмонд-парке—у кузена Элверстоука есть разрешение, – он позволил мне держать поводья и… Сэр, не знаю, как вас отблагодарить!.. Кузен показал мне, как правильно поворачивать за угол, как управлять передними лошадьми и…