– Да, помню.

– А ты, значит, нашла картину?!

– Совершенно случайно! Только сегодня, когда ехала за тобой.

Я дотянулась до столика и взяла нераспечатанную пачку «Парламента», сорвала упаковку, выудила сигаретку. Марк молча проследил за этими манипуляциями взглядом. Его больше не бесила моя привычка постоянно курить. Мужик просто дымил вместе со мной! Он тоже взял пачку, вытащил сигарету и пощелкал зажигалкой.

– А я сначала решил, что ты нашла ее еще перед встречей с Кравцом. Но, когда понял, что ты мечешься по всему номеру в поисках чего-то…

Мы сидели друг напротив друга, курили, пили коньяк и разговаривали по душам. И это было самое нестандарное завершение нашей с Марком лютой вражды.

– Представляю себе это! – хохотнула я. – Наверное, в этот момент ты от души потешался надо мной!

– Что ты! Что ты! – замахал руками Марк. – Я был ни жив, ни мертв, боялся, что в конце концов ты все поймешь! Ты ведь хорошая аферистка! Так убедительно блефовала по телефону!

– Ты тоже недурно врешь, – обменялись мы любезностями.

– Ты это про Давыдова?

– Два раза обмануть Семку! И оба раза с таким успехом!

– Думаю, что если бы ты не пришла мне на помощь, то второй обман стал бы для меня и последним.

– И как ты только решился?

– На что?

– В принципе, я понимаю, почему ты просил меня отпустить, когда мы первый раз попали в лапы Давыдова… – размышляла я вслух.

– Да? – удивленно вскинул брови Марк и выдохнул сигаретный дым. В комнате повисло сизое облако табака. – И в чем же, по-твоему, была причина?

– По-моему, в том, что у меня была картина, и ты просто хотел, чтобы я увезла подальше от людей Давыдова столь драгоценную вещицу.

– Ха! Раскусила! – хлопнул в ладоши Марк.

– Вот только одного не пойму… – продолжила я, потягивая спиртное из своего бокала и хитро глядя на мужика.

– Чего же?

– Второй раз, там, на стройке, ты ведь уже знал, что у меня с собой нет картины…

– Знал.

– Ты знал, что она осталась в машине…

– Да.

– Но ведь ты мог сесть в авто и уехать.

– Но ведь и ты могла бы не спасать меня сегодня…

Даже боюсь представить, до каких признаний нас бы довел этот разговор, но по гостиничному телефону кто-то позвонил. Я тут же схватила трубку.

– Евгения Максимовна… – звонил администратор. – К вам гость.

– Кто?

– Дмитрий Анатольевич Евдокимов.

– Передайте ему, чтобы подождал в холле. Я сейчас спущусь, – после секундного замешательства ответила я и отключилась.

– Полицейские? – совершенно ровным тоном спросил Марк.

– Они самые, – вздохнула я.

Если бы четыре дня назад мне кто-нибудь сказал, что я буду обсуждать со своим попутчиком визит в наш номер представителей правоохранительных органов, то я бы покрутила пальцем у виска и назвала бы человека, рискнувшего даже предположить такой вариант развития событий, идиотом. И вот – нате вам! На пороге полиция, а нам море по колено. И даже более того.

– Никто не знает, что ты здесь, так что волноваться не о чем, – успокоила я мужика. – Да ты им вообще не нужен. Они охотятся на Мишу Кравца. Так что сиди в номере и не высовывайся, а от Евдокимова я знаю, как избавиться.

* * *

Димка сидел в кресле, листал свежий выпуск газеты и ждал меня. Его невозмутимость взбесила меня до чертиков. Я включила самую отъявленную стерву, вздернула подбородок, пренебрежительно взглянула на Евдокимова и, пропустив китайские церемонии типа «добрый вечер» и «как дела», с ходу спросила:

– Зачем приехал?

– Жека, нам надо поговорить, – Евдокимов вскочил и засуетился около меня.

Передо мной был мой старинный приятель, такой же, как и всегда, высокий и ухмыляющийся. Он, как всегда, называл меня Жека и критиковал мою привычку курить. Но только я теперь смотрела на него совсем другими глазами.

– Я понимаю твои чувства, но нужно действовать. Нельзя оставлять эту ситуацию просто так, – убежденно говорил он.

Я села в кресло, демонстративно закинула ногу на ногу и закурила.

– И что же ты предлагаешь?

Димка проследил за мной взглядом, сконфуженно помялся и сел напротив меня.

– Мне сказали, что ты отказалась давать показания против Сергеева.

– Какого такого Сергеева? – театрально вскинула я брови.

– Николай Сергеев. Он…

– Он меня очень выручил, – перебила я, расплываясь в самой слащавой улыбке, на которую только была способна. – Меня чуть не убили люди Давыдова, а он пришел мне на помощь.

– Жека, у тебя была запись всего разговора. Где она? – Евдокимов явно начинал терять терпение. – Почему ты не отдала ее нашим сотрудникам?

– Какая запись? – я даже не скрывала издевки в голосе.

– Женька, ты что такое творишь?! Ты хочешь, чтобы это дело было раскрыто или нет?

– Я хочу только одного, – прошипела я, – чтобы мне вернули мою тетю, живую и здоровую!

– Так и будет, Женя. Просто нужно найти Кравца. У тебя был номер его сотового. Дай мне его. Мы попробуем запеленговать по сигналам, которые на него поступают, местонахождение владельца.

Меня определенно начинало мутить, то ли от бессонной ночи, то ли от сигарет. А может, мне просто осточертела наглая физиономия моего приятеля.

Я сделала еще одну затяжку и выдохнула едкий дым.

– Вот оно как… Ты за этим сюда пришел? Чтобы спросить у меня номер телефона Кравца?

– Женя, ты зла, я понимаю, но мы должны быть заодно…

– Боюсь, что в деле поимки Миши Кравца я вам не помощник.

– Но у этого человека твоя тетя!

Это было последней каплей.

Меня передернуло, удерживать на губах притворную улыбку я больше не могла и, едва скрывая раздражение, процедила:

– Я писала заявление в полицию о похищении моей тети?

– …

– Вот и не надо тогда лезть в мои дела. Сама как-нибудь разберусь. Извини, что заставила тебя приехать в такую даль из Зеленограда. И прощай, – выговорив последнюю фразу, я поднялась с кресла и, звонко цокая каблуками, пошла вон из гостиничного холла. Видеть Евдокимова я больше не желала.

Взвинченная и раздраженная, я вернулась в номер и с ходу спросила:

– Когда нам нужно быть в Тарасове?

Марк обернулся, удивленно взглянул на меня и ответил:

– Хотелось бы уже завтра утром оказаться в городе.