– Перестань скулить, засранец! – неожиданно чисто и зло впечатала она. – Я не для того высидела в подвале столько лет, чтобы ты сдался. Пошел на улицу и выбил дух из первого попавшегося водилы, который мигнет фарами рядом с парком.

Кадиллак оказался сущей рухлядью.

Хозяин был ему под стать. «Ты оглушил ровесника Франклина Рузвельта», – огорчился рассудок, но Сэм не стал ему потакать. Он и так постарался не делать старику больно. «Не хочу доживать до возраста, когда бессонница станет самой верной подругой!» – пообещал себе Доплер, но так и не понял, что именно, умереть в цвете лет или сидеть на сильных колесах.

Барбара сдала.

Она походила на эмбрион цыпленка, увеличенный до размеров человека. Едва дышала. Глаза, выкаченные на пол-лица, светились безумием и страстью. Сэм уже видел такое. Однажды ему пришлось вытаскивать Барби с того света, и он не желал повторения. Ей нужна ванна. Доверху набитая льдом. И полые иглы.

Дорога прыгнула под колеса и застучала, задребезжала доисторической подвеской. Автомобиль напоминал астматика, которого заставили бежать марафон. Колеса крутились. Мимо проплывали дома и деревья, но смерть бежала вровень с машиной и уже протягивала руку к боковому стеклу.

Сэм бросил дымящийся автомобильный труп в миле от начала Форсизонз. Кадиллак было уже не спасти. А Барби еще хрипела. Ее тело неожиданно сильно оттягивало руки. Доплер переступал, как в медленном танце, заученно, терпеливо.

У вывески «Фотолайт» Барби задрала голову на другую сторону улицы.

– Второй этаж, – прочитал по меловым губам Сэм. – Розы.

На длинном подоконнике стоял деревянный ящик с шипастыми красотками. В комнате мягко светил ночник. В стекле зияла пробоина, как от пулевого выстрела. Круглая, с расходящейся паутиной трещин. Зрачок.

Доплер не почувствовал руки Барби у себя в кармане, равно как не услышал стук, с которым его телефон выпал на тротуар. Сэм был занят. Спасал жену.

«Здравствуйте, – порепетировал Доплер, поддевая дверь носком ботинка. – У вас не найдется тридцати фунтов льда и нескольких двадцатикубовых шприцев? И, пожалуйста, выйдите вон!»

Гарольд Холдсток смотрел, как рушат его дом, и не мог оторвать руки от сердца, хотя оно отболело уже сотню лет назад.

Бульдозер надвинулся, грозя сокрушить тот хрупкий баланс пола и стен, который делал дом жилищем, а не грудой камня и дерева. Фан-Дер-Глотт заслонил собой окно, как будто мог что-то изменить. Сквозь ветер пришел выстрел.

Бульдозер вздрогнул, точно пуля прошила его грудь и убила мотор.

Осень поперхнулась. Небо сыпануло слезами.

Острое предчувствие полезло искрами сквозь распоротое лицо мэра.

– Бегут! – крикнул Райт.

Злорадство брызнуло от него во все стороны, и призраки заразились этим ярким мстительным чувством.

По склону мчались две фигуры.

Гарольд отошел к рухнувшей стене и увидел сквозь дыру, как Винни обмякает, точно брошенная марионетка. Рука, державшая пушера за нити, потеряла к нему всякий интерес. Он неловко растопырился и упал к гусеницам. Тени бросились к нему, но расстояние было слишком велико, а вой сирен – все ближе. Двое беззвучно оскалились – мэр заметил, как вздрогнул Фан-Дер-Глотт! – и исчезли.

Гостиную заливало дождем.

– Не припомню здесь такого беспорядка лет сто восемь, – призраки не поверили своим бесплотным ушам и обернулись удостовериться – Виски-Джек шутит?! Глупое, трясущееся животное, ладное лишь для нытья и игры в покер?!

Лорд Тангейзер отошел к перевернутому дивану, проверил, чтобы на него не капало, и сел.

– Хотите что-то спросить? Пожаловаться?

– Непременно, – Гордон Бёрн хмуро изучал паникера. – Где вы раздобыли бутыль с храбростью? И есть ли там еще?

– Наше положение откровенно улучшилось! – Круел Райт был на взводе и не находил себе места. Он бегал по гостиной и возбужденно тряс руками. – Теперь оно долго не протянет. За ним точно придут! Я чую!

– За последний век наше положение не претерпело существенных перемен, – рука Фан-Дер-Глотта напоминала умирающую сосульку. Предплечье исчахло до короткого огрызка. Таяние подкрадывалось к груди мокрым пятном в траурной окантовке.

– Чушь! – заискрился Райт. – Подлая ерунда! Ты вообще хочешь нас здесь сгноить, святоша. Нам ведь место в аду?!

– Ты уже отбываешь свое наказание.

– Мы толком не наказали тебя!

– Раз в десять лет мы возвращаемся к одной и той же песне. Я плачу ничуть не меньше, чем любой из вас.

– Но твой вклад заметно выше! Ты заварил эту похлебку! И жрать это дерьмо тоже тебе!

– Решил за нас обоих?

– Я видела, – выкрикнула Мириам Дутль, показывая культей на Фан-Дер-Глотта. – Туман не тронул его. Это он – шпион твари!

Недоверие раздвинуло призраков по стенам. Только что они надрывались душой в сочувствии к Винни, готовые сделать что угодно, лишь бы дом устоял. И вот ошибки прошлого вылезают из карманов и оказываются складными ножами, скорыми на расправу.

– Виноват каждый, – терпеливо повторил Фан-Дер-Глотт, разделяя слова, будто говорил с детьми. – Чего ищете? Возмездия? Хотите, чтобы я вошел туда и принял заслуженную кару?!

Фан-Дер-Глотт сделал пару шагов в сторону дыры в подвал. Оглянулся. Чиз не верила. Лорд Холдсток не решался. Райт неистово ждал. Бёрн прикидывал. Голос-Из-Тени пропал. Виски-Джек мотал головой. Не хотел. Мириам отвернулась, отказываясь принять вызов. Она уже все сказала.

– Чего паства просит от своего карателя? – насмешливо спросил Фан-Дер-Глотт.

– Сдохни, – одними губами прошептал Райт, но так четко, что священник прочел раньше, чем поверил.

– Так тому…

На пол со стуком лег револьвер.

Рука Винни пожелтела от глины. Волосы налипли на глаза, рот полон грязи. Впервые пушер без страха смотрел на призраков.

– У меня получилось, – признался он и перевернулся на спину. Они обступили его, мгновенно забыв про Фан-Дер-Глотта. Не все, как выяснилось.

Старик отошел к разрушенной лестнице. Навстречу выбежал таракан. Они уставились друг на друга, как древние приятели. Это был очень крепкий союз. Священник не помнил дней, когда не думал о зле и не подчинялся его воле.

Круел Райт не пожалел руки.

– Умри, падаль, сдохни! – вопил он, клацая курком, выжигая свою призрачную плоть, вгоняя пулю за пулей в спину… Виски-Джеку. Все оцепенели. Мгновение назад они были уверены, что ненависть Райта всецело принадлежит Фан-Дер-Глотту.