- Но вас-то с дядькой я обошла.

Машина, словно лошадь на знакомую дорогу, свернула на улицу Флоренции. Вот и престижная многоэтажка.

- Ладно, я пошел, -сказал Дима.

- Почему ты?

- Ты актрису охраняй. Я вижу, вы спелись.

- Нет уж. Потянем на спичках.

- Тогда лучше монетка. Артеменко достал монету:

- "Орел" - иду я, "решка" - ты. Согласен?

- Предчувствие у меня нехорошее, - вздохнул Гена. - Сон приснился.

- В приметы не верю.

- Честно. Помнишь узбеков? Всю ночь потом та девочка снилась. Мы с тобой в медном чане, а у нее глаза грустные-грустные, будто знала уже, что завтра ночью придет майор...

- Чепуха...

Бросили монетку. Выпал "орел", и Димон направился к подъезду.

- Слушай, дай закурить? - попросила девушка.

- Нечего. Горло посадишь. Курящих в актрисы не берут, - буркнул Гена, подозревая, что Димка его обхитрил.

И точно: Артеменко на подобный случай имел монету с двумя "орлами". Он миновал консьержа и поднялся на лифте.

- Что за сон? - поинтересовалась Ольга.

- Это давнее... - Генке было тревожно и не хотелось разговаривать.

Вот и квартира. Ему предъявили накладные на получение партии пылесосов. Сопротивляться или бежать не имело смысла. Кроме знакомого по первому заезду в Киев мужика в квартире находились еще четверо.

- Пылесосы так пылесосы...

Артеменко "под конвоем" пятерки направился к лифтам. Их было два: грузовой и пассажирский. Пассажирский больше четверых не брал. Если бы подошел он, компании пришлось бы разделиться, и тогда появился бы шанс... Хозяин квартиры тщедушен и немолод, а с двумя другими Дмитрий вполне справится. Но везение случается редко - подошел грузовой. В него вошли все.

Увидев "конвой", сопровождающий напарника, Генка скривился. Понял, какая заваривается каша. Ночью они перегрузили "товар" из пылесосов в бак для запасного топлива. Забили почти полностью, а это более ста килограммов. Была надежда, что предъявят накладные на другой товар. Там был неучтенный. При погрузке к пятнадцати тоннам сверх накладной догрузили еще три. Но Генку предчувствие не обмануло.

- А ну быстро на лежак - и замри! - приказал Климов.

Ольга юркнула на лежак и задернула шторку, однако тщедушный хозяин квартиры и получатель груза оказался осторожен и любопытен, заглянул на спальное место.

- Это кто?

- Подруга... - подмигнул Генка. - Ночи прохладные, сам понимаешь.

- Высади, потом подберем.

- Я те высажу, я те сейчас глаза выцарапаю!.. Сначала пятьсот баксов давай, как договаривались, - возмутилась Ольга.

Климов развел руками.

Тщедушный смирился.

Маленькая кавалькада из трех машин, в центре которой двигался трейлер, направлялась к мосту через Днепр.

- Никогда так не ездил. Прямо президентский кортеж, - Генка незаметно толкнул напарника.

Димка поправил зеркало и увидел старых знакомых на иномарке, от которых избавились в харчевне. Это было кстати.

- Редкая птица долетит до середины Днепра. Это правда или врут? - спросил Генка тщедушного, отвлекая внимание.

- Не знаю. Не летал...

- Так ты ж не птица. Или птица?

Доехали до бульвара Шевченко, свернули, еще раз свернули, выехали на какой-то проспект и погнали к новостройкам. За ними находилась промышленная зона: заводики, склады, заброшенные с советских времен стройплощадки.

- Туго вам без Союза. Землю расковыряли, а ничего путного не построили.

- У нас в Латвии все построили, - отозвался тщедушный.

- Что же ты, латыш, здесь делаешь?

- Коммерция.

- А я слышал, где хохол прошел, там латышу делать нечего, - вступил в разговор Артеменко.

Оба, не сговариваясь, решили вывести тщедушного из равновесия. Когда человек нервничает, то совершает ошибки.

Въехали на территорию какого-то брошенного предприятия. Подогнали Ласточку к дверям склада, и началась разгрузка. Как только сняли первую коробку, тут же отнесли в конторку. Проверяют - догадались водители и переглянулись. Надо было что-то делать. Но у кабины с обеих сторон дежурили два "бычка".

- Огоньку не найдется? Газ кончился, -обратился к своему стражу Артеменко.

Тот нехотя поднялся с ящика и протянул зажигалку. Прикуривая, Артеменко исподлобья наблюдал, как по территории движется иномарка. Маленькая заминка у ворот - убирали охрану, - и вот она уже рядом с трейлером. Из конторки появился "конвой" во главе с тщедушным.

Артеменко резко ударил дверью "бычка". Тщедушный истерически заорал, призывая охрану. Началась беспорядочная пальба по трейлеру и по чужой иномарке. Тамбовские оказались проворнее. Один, второй, третий бандюк, харкая кровью, повалились на цементный пол. Из иномарки потребовали убрать трейлер, но Генка с Димоном и сами поняли: надо уносить ноги.

Ласточка с незакрытым задним бортом рванула к воротам. Чем кончилась заваруха на заводе, водители так и не узнали. Они остановились на пустыре, зашнуровали тент и подались на трассу. Примерно через полчаса Генка наконец членораздельно произнес: "М-да-а-а, дела..."

РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО

Артур выехал за ворота и по ровной двухрядке двинул в Москву. Старшая сестра его жены - а он направлялся именно к ней - жила на Кутузовском в престижном доме с высокими потолками и горельефами на фасаде. Еще с дороги позвонил по сотовому, обрадовался, застав ее дома, и напросился в гости. Зоя, так звали старшую, согласилась.

Ее откровенно заинтересовал приезд Артура. В семье поговаривали, что живут они с Женей не ахти как, но с ее полоумной сестрицей мог ужиться, наверное, только такой же полоумный. Несколько лет назад, когда отец решал вопрос с замужеством дочерей, она сразу догадалась, для чего устраивается этот вечер на даче. Просто отдыхать сюда никто не приезжал. Отец стремился использовать дачные пикники в деловых целях. Конечно, был стол, конечно, была стрельба по мишеням в заказнике, но главное - разговоры...

Ее обидел выбор Артура. Она сознавала, что не красавица, но не хуже многих. Она бы целиком посвятила себя мужу, вылепила бы, образовала, сделав так, что окружающие завидовали бы ему. Говорили, будто Величко кого-то спас во время штурма Белого дома. Что ж, значит, не трус, решила она. Со временем Зоя даже простила Артуру его выбор. Сестре - нет.

Сначала хотела принять бывшего потенциального жениха по полной программе, потом поняла - ни к чему. Пусть будет все как есть. Человек может неверно истолковать такой прием. Вернее, как раз верно, а этого она боялась больше всего - оказаться вновь отвергнутой. Сколько корила себя за острый язычок, резкость суждений, даже если они были близки к истине. Только теперь, когда в непосредственной близости маячила цифра - тридцать пять лет, поняла почему до сих пор ни один жених не пустил в сторону лягушки свою стрелу, стала в компаниях сдержанней. Но тридцать пять есть тридцать пять и приходилось думать только о браке по расчету.