Но при попытке приравнять желание и танха мы столкнемся с трудностями. Начнем с того, что от такого приравнивания Вторая истина станет бесполезной, ибо пресечь желания, все желания, в нашем нынешнем состоянии означало бы умереть, а этим жизненную проблему не решить. Но помимо бесполезности, приравнивание оказалось бы в корне неверным, ибо существуют желания, которые Будда напрямую поддерживает – к примеру, желание освобождения или счастья для других.

Танха – специфическая разновидность желания, желание реализации личных возможностей. Когда мы бескорыстны, мы свободны, но трудность в том и заключается, чтобы оставаться в таком состоянии. Танха – сила, которая разрушает его, тянет нас прочь от свободы, стремится к реализации нашего эго, сочащегося желаниями, словно тайная язва. Танха состоит из всех «тех склонностей, которым свойственно длить или усиливать отделенность, обособленное существование субъекта желания; по сути дела, всех форм себялюбия, сущность которого – желание для себя за счет, в случае необходимости, всех прочих форм жизни. Поскольку жизнь едина, все, что стремится отделить один аспект от другого, не может не причинять страданий тому элементу, который пусть даже бессознательно действует вопреки Закону. Наш долг перед нашими ближними – понять их как продолжения, другие проявления нас самих, такие же грани той же самой Реальности»[76].

В этом прослеживается некоторое отличие от того понимания, которое люди обычно проявляют к своему ближнему. Привычные человеческие воззрения на добрых полдороги ближе к описанию дома для умалишенных у Ибсена, где «с самим собою здесь каждый носится, в себя уходит, лишь собственного “я” броженьем полон, здесь герметическою втулкой “я” себя в себе самих все затыкают»[77]. Если дать кому-нибудь групповую фотографию, чье лицо этот человек будет выискивать на ней первым? Это маленький, но красноречивый симптом пожирающего смертельного недуга, вызывающего скорбь. Где мужчина, который озабочен тем, чтобы никто не остался голодным, так же, как стараниями накормить собственных детей? Где женщина, которую повышение уровня жизни во всем мире заботит так же, как повышение ее собственной зарплаты? В том-то, говорил Будда, и беда, вот потому-то мы и страдаем. Вместо того, чтобы связать нашу веру, любовь и судьбу с единым целым, мы упрямо стараемся навьючить их на чахлых осликов наших обособленных «я», которые наверняка начнут спотыкаться и в конце концов не выдержат ноши. Нянчась с нашим личным самосознанием, мы замыкаемся внутри «нашего эго в кожаной оболочке» (Алан Уоттс) и стремимся реализоваться, усиливая и раздувая его. Глупцы, полагающие, что это заточение способно принести свободу! Неужели мы не видим, что «это из-за себя самих мы страдаем»? Эго – отнюдь не дверь к полноте жизни, а ущемленная грыжа. Чем сильнее она разбухает, тем больше препятствует свободному кровообращению, от которого зависит жизнь, и тем больше боли причиняет.

Третья благородная истина логически вытекает из Второй. Если причина жизненных нарушений – корыстные желания, тогда исцеление заключается в преодолении таковых. Если нам удастся вырваться из узких рамок личной заинтересованности на обширные просторы вселенской жизни, мы будем избавлены от мучений. Четвертая благородная истина объясняет, как достичь исцеления. Преодоление танха, выход из нашего плена, осуществляется благодаря Восьмеричному пути.

Восьмеричный путь

Подход Будды к проблеме жизни, выраженный в Четырех благородных истинах, – по сути дела врачебный. Он начал с тщательного исследования симптомов, которые стали поводом для беспокойства. Если бы все шло гладко, настолько гладко, что мы обращали бы на себя внимания не более, чем обычно обращаем на собственное пищеварение, беспокоиться было бы не о чем, нам не пришлось бы заниматься своим образом жизни. Но дело обстоит совсем не так. Мы чувствуем, что творческой энергии у нас меньше, а боли и конфликтов больше, чем следовало бы. Эти симптомы Будда обобщил в Первой из благородных истин, объявив, что жизнь есть дуккха, то есть разлад. Следующим этапом стала диагностика. Отмахнувшись от обрядов и веры, он задал практический вопрос: что вызывает эти необычные симптомы? Где находится очаг инфекции? Чем всегда сопровождается наличие страданий и что отсутствует, когда страданий нет? Ответ дается во Второй благородной истине: причина нарушения жизни – танха, или стремление к личной самореализации. И каков же тогда прогноз? Третья благородная истина обнадеживает: болезнь можно исцелить, преодолев эгоистичную жажду обособленного существования. Это подводит нас к рецепту: как достигается такое преодоление? Четвертая благородная истина дает ответ. К преодолению своекорыстия ведет Восьмеричный путь.

Следовательно, Восьмеричный путь – это курс лечения. Но не внешнего лечения, пассивно принимаемого пациентом как исходящее извне. Это не лечение таблетками, или обрядами, или милостью, а лечение путем тренировки или подготовки. Обычно люди тренируются в спорте и готовятся, чтобы получить профессию, но за вычетом таких заметных исключений, как Бенджамин Франклин, они склонны полагать, что натренироваться или подготовиться к самой жизни невозможно. Будда не соглашался с ними. Он различал два образа жизни. Один – бессистемный, неэффективный способ, при котором порывы и обстоятельства толкают и тянут человека в разные стороны, как ветку в ливневой канализации, – он называл «блужданиями». Второй, осознанный образ жизни, он именовал Путем. Его предложения заключались в ряде изменений, предназначенных для избавления человека от невежества, случайных и неразумных порывов и танха. Маршрут проложен от начала и до конца, крутые склоны и опасные повороты обозначены, указаны места для отдыха. При условии длительной и упорной дисциплины Восьмеричный путь нацелен не на что иное, как на продолжение с того места, на котором остановился человек, и полное его преображение, исцеление от калечащих повреждений. «Счастье может достаться тому, кто его ищет, – говорил Будда, – если он практикуется».

О какой практике идет речь? Будда разбивает ее на восемь этапов. Однако им предшествует подготовительная стадия, не включенная в список, но упоминаемая повсюду так часто, что мы можем предположить: скорее всего она фигурировала и здесь. Этот предварительный этап – правильное общение. Никто не представлял себе отчетливее Будды степень, в которой мы являемся общественными животными, на каждом повороте попадающими под влияние «сопутствующего примера» тех, с кем мы общаемся, чьи позиции и взгляды оказывают на нас глубокое воздействие. Отвечая на вопрос о том, как достигается просветление, Будда начал со слов: «В мире появляется пробуждающий веру. К нему присоединяются другие». Следуют и дальнейшие указания, но правильное общение является настолько фундаментальным, что требует еще одного абзаца.

Когда требуется выдрессировать и обучить дикого слона, лучше всего для начала поставить его под ярмо вместе с тем, кто уже прошел процесс обучения. Рядом с ним дикий слон увидит, что все идет