— Машина не пройдет по снегу, — шепнул он.

— Знаю.

Я снова поцеловала его пальцы.

— Ты хочешь?

— Да.

О'кей. Полагаю, со мной что-то неладно. Не пойму. Наверное, можно все свалить на «Кровавую Мэри». На бутылку «Кортон-Шарлемань». На бутылку «Бушар». На коньяк. Но дело в том, что во время ленча повалил снег и всем известно, что «пантер-мадриган» не сможет выбраться с парковки, не говоря уже о дороге до Лондона. Кроме того, мы столько выпили, что, будь даже лето, Оуэн вряд ли был способен сесть за руль.

Я могла бы все свалить на смех. На коварный замысел. Или на страсть, которая целый день подспудно копилась и зрела. Какая разница?

— Простите, я на минуту, — извинился он, вставая.

Я сознавала, что собираюсь сделать то, на что никогда раньше не отважилась бы. С человеком, которого следовало опасаться. И что из того? Я уже взрослая. И сгораю от счастья и волнения. Все будет хорошо.

Оуэн действительно почти сразу же вернулся.

— Пойдем, — коротко обронил он и чуть подтолкнул меня к двери. Знакомый интимный жест, и я почувствовала себя особенной, словно стала ближе к нему.

Мы поднялись по лестнице, и Оуэн отпер дверь, на которой золотилась маленькая табличка: «ЛЮКС ЛЕДИ АСТОР».

Номер оказался роскошным. В камине пылал огонь, а за окном, подгоняемый ветром, буйствовал снег.

Оуэн запер дверь, очень медленно повернулся ко мне лицом и поцеловал. Его губы были теплыми и сладкими, почти робкими, но он тут же поцеловал меня уже более жадно. Нижней частью живота я ощутила, как он твердеет. Его язык коснулся моего.

— Господи, — прошептал он, прижимаясь губами к моей шее. — Ты великолепна.

Он снова стал целовать меня. Сильные пальцы нежно гладили мое тело сквозь кашемир, именно так, как я себе представляла. Колени у меня подогнулись. Не хватало воздуха.

Первым же касанием Оуэн унес меня в новый мир. Я могла бы искренне признаться, что никогда раньше не занималась любовью.

Но не успела.

Расплавилась, как платина.

Снегопад оказался не слишком обильным и не перешел в метель. Если быть честной, к шести вечера все растаяло, но солнце уже зашло, начинало темнеть, а мостовые, возможно, обледенели. Поэтому мы остались в отеле на воскресенье и, чтобы не рисковать, выехали только в пять утра в понедельник.

— Увидимся в офисе, — сказал Оуэн, высаживая меня у дома.

Мыслями он был уже в работе, а я, к сожалению, думала только о том, как устала. И как осложнила собственную жизнь. Кроме того, на моей шее краснел огромный засос. Как у школьницы.

— Не могу поверить, что ты на такое способен! — Я была сердита, пристыжена и постыдно взволнована. — Ничего подобного у меня с десятого класса не было!

— Да? А теперь вот есть! Сексуальный знак отличия.

Только этого мне не хватало!

Я захватила с собой утреннюю газету и, пока варился кофе, поискала заметку о грабеже. Вот она, всего несколько строк в разделе городских новостей.

«ГРАБЕЖ В МЕЙФЭРЕ

Миссис Кавана Фуллертон, дочь лорда Ишмейела Уинтропа, заявила о пропаже бесценной картины Ренуара «Белый полонез» и нескольких драгоценных украшений. Грабитель, очевидно, проник в ее дом на Стенхоп-Гейт вечером в пятницу, когда сама хозяйка была на празднике в честь девяностолетия своего отца. Размеры понесенного ущерба неизвестны. Непонятно также, каким образом вор проник в дом. Полиция не подтвердила и не отрицала, что это работа Трилистника, который взял на себя ответственность за большинство краж драгоценностей в Мейфэре, но, насколько нам известно, никогда не похищал произведения искусства».

Что?!

Я глазам не верила. Неужели Самаритянин забрал свою карточку, оставил у себя картину и свалил все на меня? Где же его самаритянство?! Наверное, улетучилось после моего удара по голове, и он решил поквитаться со мной. Какой кошмар! Определенно с Мейфэром пора кончать. Переберусь в Кенсингтон. Ой, совершенно забыла, я больше этим не занимаюсь. Старые привычки умирают трудно.

Я оставила сообщение для старшего инспектора Кертиса, где извинялась за то, что не ответила на его звонок.

— Меня не было дома весь уик-энд, — пояснила я. Что же, это правда. Как и то, что я вспомнила о его звонке, только когда проверяла сообщения.

Позже, сидя в автобусе, по пути на работу — я обмотала шею шифоновым шарфом с фигурками животных, чтобы скрыть засос, — глядя в окно и похрустывая теплым хворостом, я размышляла о том, что произошло со мной за последние два дня. Меня грызло раскаяние. Какую ужасную ошибку я совершила, попав в ловушку и постель Оуэна! Ничего глупее я в жизни не делала, и не только потому, что это ставило меня на один уровень с теми недалекими девицами, которые гонялись за ним, но еще и потому, что мне было так хорошо, а теперь я об этом жалела. И стыд не давал покоя. И я злилась из-за засоса. Можете сочинять, что хотите, выдумывать любые объяснения, но кого при этом одурачите? Знай я, что он задумал, когда впивался в мою шею, непременно бы остановила его. А к тому времени, как я сообразила, было слишком поздно. И тогда я смеялась, и смеялась, как влюбленная девчонка. Дура, старая дура! Засос есть засос, и имеется только один способ его получить, и все этот способ знают. К вашему сведению: мисс Кэтлин Дей Кесуик из «Баллантайн энд компани окшениерз» не получает засосы. О, черт.

Я подтянула шарф повыше.

И еще: хотя я не слишком большой эксперт в мужчинах, но кое-что о них знаю, и знаю так же точно, как собственное имя, что, несмотря на все клятвы в любви, мужчина хочет лишь одного — забраться к вам в трусы. О'кей, пусть на счету у него очередное маленькое завоевание, но теперь, когда он своего добился благодаря полному отсутствию самоконтроля и неумению держать брюки застегнутыми, наверняка пытается придумать, как лучше вывернуться и не повредить бизнесу, потому что не хуже меня понимает, как бездарно проболтался и теперь мне известно о его делишках не меньше, чем ему самому.

Я так себя взвинтила, что на секунду показалось, будто мозги сейчас взорвутся и я отдам концы прямо здесь, в автобусе.

— О, ради Бога, Кик, возьми себя в руки, — громко объявила я, после чего мои собратья по автобусу дружно подняли головы от газет и уставились на меня.

— Простите, — пробормотала я и вернулась к своему хворосту и окну. Весь ужас заключался в том, что в водовороте сорокачасовой оргии наши деловые отношения, бывшие такими идеальными, уничтожены несколькими неразумными (и прекрасными, о Господи, стоит только вспомнить, и меня всю трясет) столкновениями. Наш мир перевернулся. Из друзей-приятелей, босса и секретаря мы стали не только любовниками, но и партнерами в преступном заговоре.