Рис уже нашел сковородку. Впрочем, не стоило этому удивляться, ведь шкафчиков у меня было не так много. На столе уже стояла упаковка с яйцами. Взглянув на меня через плечо, Рис вытащил из холодильника перец и пакет тертого сыра.

Я вполне могла привыкнуть видеть его у себя на кухне: без футболки, босиком, с потрясающей золотистой кожей.

Мне хотелось нарисовать его прямо так: спиной ко мне, с напряженными мускулами.

– Я тут подумал, – сказал он, положив продукты на стол, и достал пакет молока. – Я сегодня работаю, а ты работаешь со среды по субботу, так?

Прокравшись на кухню, я кивнула.

Он разбил пару яиц в миску, которую достал из шкафа.

– Значит, ни ужина, ни кино, – продолжил он, поворачиваясь ко мне. – Кстати, я очень хочу тебя трахнуть, когда ты в очках.

– Какой же ты наглый! – покраснев, воскликнула я.

На его губах появилась ухмылка.

– Малышка, ты и представить не можешь, какие у меня на тебя планы. Идей хватит на годы.

– На годы? – пораженно переспросила я.

– На годы, – кивнул он. – Но вернемся к ужину и кино. Может, как-нибудь пообедаем вместе, а кино посмотрим в другой раз? И то, и другое в наш график вписать будет сложно.

Я молча смотрела, как он вытаскивает приправы и замешивает омлет. Он строил планы на нас – многодневные планы. В груди у меня снова защемило.

– Либо придется подождать до нашего выходного в следующий понедельник, – сказал Рис, поставил сковородку с омлетом на плиту и, потягиваясь, поднял руки над головой.

Господи, все это – играющие под кожей мускулы, неприлично низко висящие штаны – было невероятно порочно.

– Но я не хочу ждать понедельника. А ты?

– Нет, – прошептала я.

Омлет был готов, так что он снял сковороду, а я наконец пошевелилась и вытащила из шкафчика тарелки и стаканы.

– Как насчет четверга? – спросил Рис, положив на тарелку идеальный омлет. – В пятницу тебе неудобно, ведь ты навещаешь Чарли. Мы могли бы пообедать.

Я снова с трудом сдержала слезы. Проклятье, он был таким чутким. Подскочив к холодильнику, я достала чай.

– В четверг в самый раз.

– С тобой все в порядке? – спросил Рис.

Когда я обернулась, он ставил тарелки на стол, но смотрел при этом на меня. Я кивнула, поставила канистру с чаем на стол и разложила приборы. Рис смотрел на меня с недоверием.

– Все в порядке, – сказала я, присаживаясь на стул, но он не спешил занять свое место. – Просто…

– Что? – спросил он, внимательно глядя на меня.

– Просто… Рис, ты давно мне нравишься. Очень давно.

Он снова улыбнулся, взял одну из вилок и протянул ее мне.

– Малышка, я ведь это знаю.

– Знаешь? – недоуменно переспросила я.

Тут я отрезала кусочек омлета и положила его в рот.

– О боже, – простонала я. – Как вкусно!

– Я же говорил. Но да, я долго игнорировал твои симпатии, потому что боялся, что твой отец меня прирежет, если я подкачу к тебе, пока тебе еще нельзя покупать алкоголь. А когда ты стала взрослой… случилось все это дерьмо… – Рис нахмурился и стал серьезным. – Черт, слушай, мы той ночью использовали презерватив?

Я чуть не поперхнулась. Наверное, я упала бы на пол, если бы не сидела на стуле. Вот черт. Черт. Черт. Черт. Я глядела на него, не в силах собраться с мыслями.

Побледнев, я схватилась за вилку. Вкуснейший омлет теперь показался мне картонным.

– Вот блин, – бросил Рис, отламывая кусок. – О презервативе мы забыли, да? Хотя с тех пор уже столько воды утекло…

Глубоко вздохнув, я расправила плечи. Настало время для правды. Оставалось лишь надеяться, что из-за нее я не потеряю только что обретенное счастье. Я отложила вилку.

– Я кое-что должна тебе рассказать.

Возможно, это был не лучший способ приступить к этому разговору.

Кусочек омлета так и остался у него на вилке, когда Рис откинулся на спинку стула и изогнул брови.

– Правда? – Его тон был ровным, но у меня по спине все равно побежали мурашки. – О чем, Рокси?

– О той ночи. – Кусочек омлета встал поперек горла. – Когда я привезла тебя домой.

Он с секунду смотрел на меня, а затем доел омлет, отодвинул тарелку и положил руки на стол.

– И что же ты хочешь мне рассказать?

Сердце стучало у меня в груди, словно я только что пробежала стометровку.

– Честно говоря, я даже не знаю, как это сказать… Жаль, что я не поговорила с тобой раньше и не выяснила, что ты не жалеешь о сексе со мной. Что ты жалеешь о том, что так сильно напился. Мне просто было так стыдно, и я так разозлилась…

– Я знаю, что ты разозлилась. Здесь ничего нового, – прервал меня Рис. – Я ведь сказал, мне тоже жаль, что я не пояснил, что именно имел в виду, когда меня настигло худшее похмелье в истории человечества.

Мне тоже было очень жаль, но я говорила не об этом. Как всегда твердил Чарли, я была из тех, кто действует, не задавая вопросов. Поэтому вина за это безобразие лежала в основном на мне.

– Той ночью, когда мы приехали к тебе, все… довольно быстро завертелось.

– Это я и так понял, – сухо заметил Рис.

Опустив глаза, я глубоко вздохнула.

– Когда мы вошли в твою спальню… которая, кстати, весьма хороша: классная кровать, огромная, и одеяло неплохое.

– Рокси, – сказал Рис, слегка улыбнувшись.

Я уронила руки на колени и сжала кулаки.

– Рис, секса у нас не было.

Ну вот. Я все сказала. Сорвала пластырь с раны.

Он нахмурил брови и наклонил голову набок.

– Что? – наконец усмехнулся он.

– Ты… отключился, прежде чем мы перешли к делу. Секса у нас так и не было. – Повторив это, я почувствовала, что мне стало проще двигаться дальше. Рис с недоверием смотрел на меня. – Мы хотели им заняться, но ты отключился, и я осталась с тобой, чтобы удостовериться, что все будет в порядке. До той минуты я не понимала, что ты настолько пьян.

Рис молчал.

– А когда наутро ты проснулся и подумал… что у нас был секс, – быстро продолжила я, – то взглянул на меня и сказал, что прошлой ночи не должно было случиться. И я даже забыла, что на самом деле ничего и не произошло.

Откинувшись на спинку стула, он поднял руки, затем положил их обратно на стол и ничего не сказал.

Повисла неловкая пауза.

– То утро прошло мимо меня. Ты знаешь, почему. Я ушла, а потом… вся эта ситуация вышла из-под контроля. Я не знала, что делать. Ты меня избегал. И я пообещала себе, что все тебе расскажу, как только мы снова начнем общаться, но… – Говорить стало тяжелее из-за подступающих слез, и голос стал хриплым. – Прости меня. Я должна была сказать тебе тем же утром. Мне нужно было дать себе пинок и сказать все сразу. Я хотела рассказать обо всем вчера, но момент показался неподходящим. Но это… наш первый раз, Рис. Никакого другого не было.