– А-а-а-а-а…. – непроизвольно вылетело у меня из уст, а из глаз градом покатились слёзы. Ух, ядерная всё-таки вещь! Понятно, почему Леон отказался поставлять это в королевский дворец. За такую приправу и на эшафот отправить могут. Ещё несколько секунд – и я начала оглушительно чихать.

«Употреблять в пищу эту приправу точно нельзя», – решила я, когда, наконец, отчихалась. Из зеркала на меня смотрело донельзя заплаканное лицо с бледно-голубыми глазами и припухшим красным носом. «Отлично, теперь ещё подкрасить скулу тёмно-фиолетовым цветом, сделав вид, что это свежий синяк, и всё будет идеально!» – думала я, красясь перед зеркалом. Как-то так вышло, что я осталась жить у своего супруга. К тому же согласно плану, чем больше людей будут знать о нашей свадьбе, тем лучше. А проживание благородной девушки в одном доме с мужчиной – весьма красноречивое заявление для высшего света. Нам будет лишь только на руку. Ну, а то, что мы с Обераном спим в разных постелях, знает только прислуга.

Ну, вот и всё. Я довольно оглядела себя в зеркало. На скуле теперь наливался красивый фиолетовый синяк, я аж загордилась проделанной работой, довольно прицыкнула языком и вышла из комнаты на лестницу. Все мысли были о том, как надо вести себя с Эдиком, чтобы он поверил в мою слезливую историю, будто денег у меня нет.

В какой-то момент я задела носком туфли ступеньку и полетела вниз. На мою удачу, Оберан, бегавший по делам всю ночь и большую часть дня, только-только вернулся и как раз поднимался в свою комнату. Падая с громкими чертыханиями, от которых покраснел бы и возничий из портового квартала, застала Оберана врасплох, но он молниеносно среагировал и умудрился поймать меня. Всей своей тяжестью я повисла на его шее, пребольно впечатавшись своим лбом в его живот, и удивилась тому, что не снесла мужа с ног. Оберан покачнулся, но остался стоять на ступени.

Я искренне обрадовалась Оберану и тому, что он так вовремя оказался здесь, и не дал мне свернуть шею на этой треклятой лестнице, а также тому, что он вернулся в особняк. Надеюсь, у него всё получилось. Все дни напролёт супруг занимался тщательной подготовкой моего плана, и мы друг друга практически не видели, а тут взяли и столкнулись лбами.

– А-а-а, – протянула я, потирая лоб. Вот это твёрдый у него живот! Он что, камни на завтрак ел или у него броненосцы в предках затесались? Нет, вот теперь даже настоящая шишка будет!

Я подняла лицо и встретилась глазами с Обераном. Радость от встречи со мной сменилась испугом, а затем и вовсе гневом. На лице заиграли желваки. Ой-ой, что это с ним? Неужели я попала в какой-то его жизненно важный орган?

– Я убью его! – услышала я рычание своего супруга.

– Что? – не поняла. От удара головой о живот Оберана мысли смешались в кашу. – Кого?

Я даже оглянулась посмотреть, а не стоит ли кто-то за мной. Может, я не заметила злоумышленника, и меня столкнули нарочно? Да нет, вроде никого. Это я сама такая неуклюжая, не более.

– Того, кто осмелился поднять на тебя руку! Это был Троншип, да? Твой бывший жених? Я его вызову на дуэль! – Оберан горячился всё сильнее и сильнее, а у меня неожиданно потеплело на сердце, когда я услышала, как сильно мой супруг хочет навалять моему бывшему. Видимо, я всё-таки что-то да значу для Оберана. Приятно знать, когда за тебя готовы вызвать на дуэль.

– Нет-нет, я только собираюсь на встречу с ним, – заявила я, тщательно стараясь принять вертикальное положение.

Всё-таки мне было неудобно, что Оберан уже как несколько секунд держит меня на руках. Я – не пушинка Ванесса. Представляю, каких трудов это ему стоит. Оберан почувствовал, что я пытаюсь выкарабкаться из его объятий, и тут же отпустил меня.

– Только собираешься? А что с твоим лицом? – протянул он, в недоумении рассматривая мой синяк.

– А-а-а-а… Я же говорила, что мне надо убедить его в том, будто ты на меня сердишься, что я обманом тебя затащила под венец и ребёнок не твой, – пробормотала я, уже предчувствуя, что мой гениальный план с синяком на скуле не так уж и гениален.

Выражение лица Оберана изменилось на ещё более растерянное.

– Это что же, ты ему скажешь, что это я тебя бил? – вдруг дошло до моего супруга.

– Эм-м-м… ну да, – я нервно теребила свою сумочку. – Мне надо убедить его в том, что ты не питаешь ко мне никаких добрых чувств…

Чем я думала, когда рисовала этот синяк на скуле? Очевидно, Оберану не понравится, что я решила пошатнуть его репутацию благородного аристократа и джентльмена ради того, чтобы решить свои собственные проблемы. Несколько дней назад, озвучивая план, я набросала его лишь в общих чертах, сказав, что смогу убедить Эдварда вместо десяти тысяч золотых принять бизнес моего отчима. Оберан не задавал вопросов, как я это буду делать, а сейчас случайно выяснил, что я собираюсь выставить его далеко не в лучшем свете.

Я уже было приготовилась услышать гневную отповедь, что нельзя вот так вот позорить его честную фамилию, как Оберан чуть насмешливо произнёс:

– Тогда тебе надо перекрасить синяк чуть ниже, чтобы это смотрелось ударом в челюсть.

Я подняла на него удивлённый взгляд:

– И… ты совсем-совсем на меня не сердишься?

Оберан тепло улыбнулся мне в ответ, отчего на его подбородке появилась очаровательная ямочка:

– Габриэлла, ты мне очень сильно помогла с Ванессой, и меньшее, что я могу сделать для тебя, – оказать ответную услугу и помочь с Эдвардом. – Он галантно предложил мне руку, чтобы я спустилась по лестнице.

Если честно, ответ Оберана меня сильно растрогал. Всё-таки в нашем обществе порицается, если мужчина поднимает руку на свою женщину. Нет, за это не сажают в тюрьму и даже не штрафуют. Милые бранятся – только тешатся, как говорится. Но осуждающие сплетни и косые взгляды мужчине, причинившему физический вред женщине, обеспечены.

Что касается Ванессы, то здесь было всё легко. Как я предполагала, она хотела выйти замуж за Оберана Ашенхая исключительно из меркантильных соображений. Её манило богатство бывшего пирата, светские балы и приёмы, воздушные платья и дорогие украшения. Ванесса хоть и обладала поразительной красотой, была из простой крестьянской семьи и не имела даже фамилии. В своих мечтах она покоряла сердца надушенных аристократов и принимала от них дорогие подарки. Собственно, на авантюру Гордана ан Бакшаха она согласилась исключительно потому, что он навешал ей качественную лапшу на уши о том, как она будет блистать при дворе, а также пообещал хорошие деньги. Вот она и согласилась.

Мне не составило труда убедить молодую и недалёкую девушку в том, что, став госпожой Ашенхай, она наоборот навсегда потеряет возможность блистать в высшем свете и принимать подарки от разных мужчин. Кто в своём уме и трезвой памяти станет оказывать ей знаки внимания, когда она будет появляться на приёмах с супругом? А Оберан занимает не последнее место при дворе, его знают и даже побаиваются многие, так что никто не пойдёт на такой риск. Что же касается роскоши, то, конечно, она сможет купить себе гардероб и украшения, достойные супруги Оберана Ашенхая, но обо всех расходах она всегда должна будет докладывать своему мужу. А в какой-то момент он и вовсе может урезать её содержание, посчитав, что она слишком много денег тратит на тряпки. Разве было бы не логичнее иметь свои собственные деньги и ни от кого не зависеть? Я также намекнула на то, что это сейчас Оберану Ашенхаю благоволит Его Величество, но работа у него очень сложная. Стоит Оберану хоть раз ошибиться в картографии, и Его Величество в гневе может сослать чету Ашенхай в холодный Лёдград на северной границе Таршера, где нет балов и дамских клубов, а женщины весь год вынуждены носить толстые бесформенные свитера с высоким горлом. Кажется, последний аргумент привёл Ванессу, любившую сверкать своим глубоким декольте, в настоящий ужас. Она, практически не споря, согласилась взять деньги и исчезнуть из жизни Оберана.