чтобы выяснить в чём причина их ссоры, как Ярослав вдруг поднялся на пару ступенек, встав вплотную к Черницовой, после чего обхватил за голову и поцеловал у всех на виду прямо в губы.

Девушка мгновенно залилась краской. Кузен же, закончив поцелуй, отстранился и медленно стал пробираться сквозь шокированных зрителей.

Но всё их внимание сейчас было приковано к Черницовой, которая стояло красная, как помидор, и с лицом, полным одновременно радости, злости и непонимания. Приближаться к ней сейчас было слишком рискованно, да и бессмысленно. А потому я последовал за Ярославом.

Думаю, ему моя поддержка сейчас гораздо нужнее.

— Ну ты даёшь, — догнав кузена, я похлопал его по плечу. — Я и подумать не мог, что ты на это решишься, ещё и у всех на глазах.

Ярослав был мрачнее тучи.

— Я сам не знаю, что на меня нашло. Это будто наваждение какое-то. Просто в тот момент мне очень захотелось это сделать… Что теперь со мной будет? Меня отчислят? Ещё и от отца влетит. Домогаться собственную учительницу, ещё и при всех…

— Да ладно тебе. Ну, для начала, мы ведь ещё даже не доплыли до академии, и нас туда официально не зачислили. Слышал, зачисление будет, когда мы доберёмся. А потому, пока она не является твоей учительницей. К тому же, учитывая её возраст, ты вполне мог перепутать её с ученицей. Это ведь только мы с тобой знаем, что она будет там преподавать. Другие, наверняка, смотрят на неё, как на такую же студентку, как они.

В общем, если не раздувать из мухи слона, то никто вообще не догадается, что произошло. Так что ты зря переживаешь!

— А если она сама напишет на меня жалобу?

— Не думаю, что она так поступит. Да и зачем ей это?

— Да она теперь, небось, возненавидит меня.

— С чего ты это взял? Это ведь обычный поцелуй! И вообще, если так переживаешь, вали всё на наше пари. Скажи, что это твоё наказание, за проигранные матчи. А вообще, если переживаешь, давай я сам ей всё объясню.

Ярослав молчал. Остановившись, он облокотился о колени и опустил голову, даже не смотря на меня.

— И всё равно позор мне! На до же было так сглупить… Она же всё равно наша учительница, а я…

— Так, так, так, — раздался незнакомый голос позади. — Кто это у нас тут? Никак сам виконт Юсупов и герцог Романский!

— Ты ещё кто такой? — в грубых тонах обратился я.

— Ох, простите мою неучтивость, Ваше герцогское величество. Моё имя Ванич Цепеш, маркиз румынского герцогства. И так уж вышло, что я слышал весь ваш разговор. Как же можно, благородный юноша посмел так оскорбить даму, ещё и учительницу. Боюсь, тут простым выговором не отделаетесь. Придётся тебе покинуть стены академии с позором, а следом и эту недоучительницу прихватить.

Судя по всему, этот тип был третьекурсником и похоже имел зуб на баронессу Черницову. Потому-то сейчас и изгалялся. Вот только меня совсем не устраивал вариант, что моего кузена, и по совместительству единственного человека с кем я могу здесь пообщаться, отчислят из-за такой ерунды.

— Знаете, маркиз, может, вы не в курсе, но подслушивать чужие разговоры не хорошо.

— Да что Вы говорите? — он состроил невинное лицо. — Вот только я вхожу в дисциплинарный совет, и моя задача как раз пресекать таких нарушителей.

— И что же Вы им скажете? Что ходили и подслушивали чужие разговоры?

— Уж поверьте, я обойдусь без такой банальщины. Стоит лишь намекнуть, что по кораблю поползли нехорошие слухи про Вас. А с тем количеством свидетелей, что Вы оставили, подтвердить их не составит труда. Так что, мне точно поверять.

— Слушай, — я резко перешёл на ты. — Чего ты добиваешься? Наверняка ведь тебе что-то нужно?

— Какой сообразительный. Ну, для начала, я хочу избавиться от этой выскочки — Черницовой. Не хочу видеть её, и уж тем более не хватало, чтобы она нас учила. Нет уж, наслушались её нравоучений из дисциплинарного совета в прошлые года, — поморщился Ванич. — Кроме того, вы двое отныне будете мне прислуживать.

— А не слишком ли много ты на себя берёшь?

— Если что-то не устраивает, я могу прямо сейчас нажаловаться учителям.

— Ах ты, крыса!

Я был настолько на взводе, что желал наброситься на него. Но Ярослав меня одернул.

— Это мой проступок, и я готов за него отвечать, — обратился он к маркизу: — Но Игоря в это не впутывай. Он здесь не причём.

— Чего это ты его выгораживаешь? Ты что, его мамка?

Тут кузен со злостью сжал кулаки, но я его остановил.

— А может ты просто оставишь нас в покое, и мы просто разойдёмся по-хорошему, будто ничего и не было?

— Что сказал? Чтоб какой-то первогодка, ещё и с полным отсутствием магии, смел мне указывать⁈ Или думаешь, прикрылся титулом герцог, и теперь тебе всё можно? Что б ты знал, для меня ты нет никто, герцог без герцогства ещё и в магии полный ноль. Не понимаю, как тебе самому не противно. Уж лучше сдохнуть, чем жить в таком позоре! Просто полное ничтожество.

— Да как ты смеешь⁈ — вступился Ярослав и вновь вышел вперёд.

Но я опять остановил его:

— Не стоит тебе марать об него руки. Раз уж разговор зашёл про меня, я сам разберусь.

Улыбнувшись, я похлопал кузена по плечу, и, выйдя вперёд, с размаху заехал маркизу кулаком в нос, так, что у того тут же брызнула кровь.

— Ах ты, гадёныш! Ты же мне лицо разбил! Да как ты посмел⁈ — пытаясь остановить кровотечение, застонал тот.– Теперь тебе точно не жить! Да я тебя просто зарою!

— Ну, давай, нападай, если не зассышь!

Я принял боевую стойку, готовясь принять удар. Но вместо этого Цепеш быстро пробубнил какое-то заклинание и у меня в ту же секунду скакануло давление. Голову сжало с такой силой, что я не смог стоять на ногах.

Упал на колени и из меня фонтаном вырвался желудочный сок с остатками съеденной за сегодня еды.

Виски продолжало сдавливать, в руках и ногах ощущалось покалывание, а лицо горело. Ещё и сердце колотилось так, будто того гляди вырвется наружу.

Ванич же стоял надо мной и злорадно усмехался, при этом продолжая зажимать нос.

Кажись, я сейчас