На первом этаже у входных дверей стояли двое мужчин. Онивсе-таки не поверили в его исчезновение и теперь смотрели на всех выходивших.Дронго отличался от других. К тому же ему часто говорили, что он похож наитальянца. К входной двери подходить нельзя, немецкого языка он не знает, иесли его увидят, то могут вычислить.

Он посмотрел по сторонам. Нужно продумать, как отсюда уйти.Черт возьми, он не сможет выйти, пока что-нибудь не придумает. Иногда попадая втакое положение, он невольно бросал вызов самому себе. Чем сложнее былоположение, тем изобретательнее должен быть выход из сложившейся ситуации.

Уйти отсюда в универмаг и там раствориться среди людейневозможно. Вход в универмаг перекрыт, а на единственном выходе стоят двоемужчин, которые задают каждому выходящему вопрос на немецком языке. Во-первых,его могут вычислить по голосу. Во-вторых, даже если сумеет заучить нужнуюфразу, он все равно языка не знает. Значит, положение безвыходное. Илиподняться к Габриэлле и снова попросить ее о помощи. Нет. Так не получится. Унее уже, наверно, сидят сотрудники БНД. Интересно, как она объясняет своеотсутствие. Хотя зачем ей объяснять, она может сказать правду. Была наверху, вкомнате психолога, принимала душ и вернулась обратно в кабинет. Все правильно,ничего не нужно придумывать.

Но как ему быть? Как отсюда выйти? Из каждой ситуации естьвыход. В этом Дронго был убежден абсолютно. Просто нужно заставить себя найтиего и строго следовать своему плану. На стоянке перед служебным зданиемунивермага стоит автомобиль с Ларисой и Андреем. Если их послали с ним вГерманию, значит, эти двое должны говорить по-немецки. Нужно вызвать Ларису.

Дронго достал мобильный телефон, набрал номер.

— Андрей, — торопливо сказал он, — мне нужна помощь. Кто извас знает немецкий язык?

— Мы оба, — объяснил Андрей. — Что случилось? Мы слышали,как ты разговаривал с Габриэллой на итальянском, и решили тебе не мешать.

— Спасибо, — сказал Дронго, — я оценил ваше благородство. Носейчас мне нужно, чтобы сюда пришла Лариса. Она выведет меня из здания. Иначемне отсюда не уйти.

— Понимаю. Где вы находитесь?

— На первом этаже. Прямо у лифта. Только чтобы она появиласьочень быстро, я не могу здесь долго стоять. На меня обращают внимание.

— Она уже идет, — сказал Андрей.

Убирая аппарат в карман, Дронго подумал, что Лариса слышаланачало беседы. Даже если она не знает итальянского, не составляло трудадогадаться, чем именно они занимались с Габриэллой в комнате психолога.

Лариса появилась через минуту. Она вошла в здание без плаща,как будто только что вышла отсюда. Подойдя к Дронго, она кивнула ему и тихоспросила:

— Что мне делать?

— Мы вместе идем к выходу, и вы громко говорите по-немецки.В нужный момент будете сгибать пальцы и я буду громко с вами соглашаться. Выменя поняли?

— Вполне.

Он подумал, что плащ придется оставить. Нужно сделать вид,что они пришли вместе и оба без верхней одежды. Жаль, конечно, терять такойхороший плащ, он покупал его в знаменитом лондонском «хэродсе», но выбирать неприходилось. Если он пойдет к выходу с плащом, эти типы могут его заподозрить,даже несмотря на его спутницу. Если все будет хорошо, он купит себе новый. Асейчас важно выйти из здания. Он оставил плащ на кресле и повернулся к Ларисе:

— Идемте.

Они пошли к выходу, и Лариса стала громко говорить по-немецки,обращаясь к нему. Пока они шли, она трижды сгибала палец, и он трижды громкосоглашался по-немецки. Стоявшие у дверей проводили их угрюмыми взглядами. Когдаони уже подходили к машине, Лариса вдруг сказала ему:

— Садитесь, я сейчас вернусь.

Он обернулся, не понимая, куда она идет. Лариса повернуласьи пошла обратно в здание. Дронго уселся в салоне автомобиля. Андрей взглянул нанего и тихо спросил:

— Все в порядке?

— Да, все нормально. Куда она пошла?

— Не знаю. Я думал, вы ее послали. Может, пошла узнать уГабриэллы, каким партнером вы были, — пошутил Андрей.

— Неужели все было слышно? — помрачнел Дронго.

— А вы как думаете? Конечно, слышно. Это хорошая английскаятехника. Прекрасная слышимость, хотя несколько приглушенная. Вы выбросили свойпиджак?

— И даже оставил его в соседней комнате. Надеюсь, я непозволил себе ничего лишнего. Никаких слов.

— Нет. Вы молчали. В основном слышались только вздохи ибормотание женщины. И хотя я не владею итальянским, но понять, о чем выговорили, мы смогли. Я имею в виду заключительную часть беседы.

— Лариса тоже слышала?

— Во всех подробностях, — безжалостно подтвердил Андрей. —Вам удалось узнать что-нибудь новое?

— Да. Она убеждена, что Гайслер не мог стрелять в Бутцмана,который спас ему жизнь в Марокко, кажется, в восемьдесят восьмом, так онасказала. Странно, что об этом не знаете ни вы, ни израильтяне.

— Ничего странного. Мы же не могли узнать детали всех операций,которые когда-либо проводила группа Хеелиха. Видимо, у них был прокол и Бутцманпомог сотрудникам группы. Естественно, о своей ошибке они не стали никомуговорить. И о ней не мог знать никто, кроме непосредственных участников этогопроисшествия. Поэтому нет ничего странного, что мы не знали таких деталей. Онадумает, что он не мог стрелять в Бутцмана? Только потому, что тот спас емужизнь? Неужели она такой идеалист? Верит в дружеские чувства профессионалов?

— А вы не верите?

— Не всегда, — признался Андрей Константинович. — Мнекажется, что более естественно поверить в предателя Гайслера, способного убитьтоварища, спасшего ему жизнь, чем в предателя Гайслера, сошедшего с ума истреляющего в своих бывших товарищей. Или не стреляющего только потому, что онпомнит о благородном поступке Бутцмана, совершенном столько лет назад. Странно.Вы мне казались более прагматичным человеком. Полагаю, что у профессионалов напервом плане всегда рациональное объяснение их поступков.

Как только он закончил, дверца машины открылась и Ларисабросила на заднее сиденье плащ Дронго.

— Вы забыли свой плащ, — коротко сказала она, усаживаясь заруль.

Мужчины изумленно уставились на нее.

— Вы вернулись обратно, чтобы забрать мой плащ? — понялДронго. — Очень любезно с вашей стороны.

— И очень глупо, — тоном, не терпящим возражений, сказалАндрей. — Я бы вас не пустил обратно, если бы вы мне сказали, зачем вы тудаидете во второй раз.

— А вы говорили, что у профессионалов всегда на первом планерациональное объяснение их поступков, — напомнил с улыбкой Дронго.