— Но…

— Почему ее еще не арестовали, хотите вы спросить?

— Да!

— Ну, например, достаточно сказать, что отпечатки на бутылочке из-под пива «Хольстен», которые я проверил, не принадлежат преступнице, которую мы разыскиваем.

Светлова вздохнула с некоторым облегчением.

— Что, впрочем, тоже ни о чем не говорит, — поспешил разочаровать ее собеседник. — Преступница могла сделать операцию — пересадку кожи на кончиках пальцев.

— Такие вещи случаются?

— Маловероятно, но все-таки возможно.

— Что же маловероятного в такой операции?

— Как раз в самой операции нет ничего невозможного. Маловероятно, что такого рода событие ускользнуло бы от нашего внимания. Видите ли, все клиники и специалисты, которые в состоянии изменить человека таким образом, что он более не идентифицируется полицией, находятся в поле нашего зрения. Как говорится, мы держим ситуацию под контролем.

— Значит, вы поселились в этом скромном, незаметном отеле, потому что вели наблюдение за Гоцци?

«Теперь-то все понятно…» — подумала Светлова, припомнив, как синхронно отсутствовали и присутствовали обычно эти двое.

— Совершенно верно. И в столицу я поехал тогда вовсе не потому, что, как вы говорите, искал встречи с Дэзи, а именно потому, что…

— Не хотели терять из виду мадам Гоцци?

— Да.

— Так все-таки, значит, Гоцци тогда мне не померещилась?

— Нет. Это была она.

— Но бес, видно, и вас попутал… Увидели Дэзи и кинулись ухаживать?

— Можно сказать и так… — признался Сыщик.

— А Гоцци? Как же вы могли ее тогда оставить без присмотра? Служебное преступление?

— Пока я не могу вам ответить на этот вопрос.

Аня вздохнула, пытаясь переварить обрушившуюся на нее страшную информацию.

— Вы теперь, наверное, сбежите отсюда? — спросил у нее Сыщик. — Соберете вещички и уедете?

Когда? Завтра?

Светлова молчала.

— Я вас понимаю, — заметил Никита. — Если бы у меня был маленький ребенок… Я бы, конечно, тоже.., просто незамедлительно…

Наконец Светлова пожала плечами:

— Честно говоря, я еще не знаю. Уезжать или нет?

Я подумаю… Вы меня здорово напугали, это правда.

Но ведь встреча с такой мадам Гоцци — это как кирпич на голову, не так ли? Роковая случайность, от которой не убережешься. Никогда нельзя знать, где тебя такое может поджидать. Где гарантия, что ваша мисс Смерть не окажется в другом отеле?

Сыщик молчал.

— Вдруг это вовсе и не мадам Гоцци? Сами говорите, что мисс Смерть сейчас где-то в Европе. Тут хоть по крайней мере сыщики Интерпола нас охраняют! Согласитесь, не каждому такое «счастье» выпадает.

— О да… — грустно согласился Сыщик. — Не каждому.

— Что это? Снова?

— Ага…

— Там же?

— Да. Снова под салфеткой.

— И на этот раз официант тоже не знает, откуда это появилось?

— Нет.

Светлова рассеянно вертела в руках листок, который протянула ей Дэзи.

Обрушившаяся на нее недавно информация о мадам Гоцци — точнее, о той страшной женщине, которая могла себя за нее выдавать, — настолько выбила Анну из колеи, что Дэзи и ее проблемы отступили даже не на второй, а скорей на третий или четвертый план. В общем, очень далеко… Все Дэзины заморочки казались сейчас Светловой абсолютной ерундой по сравнению с тем страхом, который она пережила из-за Кита. И попытки Дэзи что-то ей втолковать воспринимались Аней с большим трудом.

— Видите? — подсказала ей Дэзи. — На этот раз на листке появилось новое слово. Точнее, два слова: «вирталет» и «Пелым».

— Ну, значит, теперь вы представляете, где все это может находиться? — вздохнула устало Аня. — То есть, я хочу сказать, вы догадались, о какой стране идет речь?

— О России?

— Пожалуй… Мне тоже отчего-то так кажется.

— Но что он хочет сообщить?

— Понятия не имею. Однако такое ощущение, что автор этих каракуль выдает новую информацию — если, конечно, это информация, а не бред сумасшедшего! — по частям, — заметила Анна. — Непонятно только, почему он не может это сделать сразу? И почему он не может обойтись без этих рисованных посланий?

— Скажем, подойти и поговорить?

— Вот именно. Почему он не может этого сделать?

— Может быть, он чего-то боится? Или что-то хочет вначале проверить?

— Поэтому и не решается открыть карты разом?

— Да…

— И опять ужасные ошибки… «Вирталет», — усмехнулась Светлова. — Надо полагать, речь идет о вертолете!

— Знаете, Аня, а эти смешные ошибки мне кое-что напомнили… — нерешительно заметила Дэзи. — Особенно после того как вы упомянули в прошлый раз о том, как пишут доверенности «новые русские».

— Да?

— Отец как-то сказал мне такую вещь… «Есть у меня один человечек… Знаешь, в прежние времена был такой закон: господин умирал, и самых верных слуг отправляли в могилу вместе с ним, чтобы было кому и на том свете за господином ухаживать. Так вот он, по-моему, как раз из тех, кто отправился бы на костер вслед за своим господином. Причем по доброй воле, без принуждения. Я зову его Лепорелло».

— Лепорелло? — переспросила Светлова.

— Да.

— Ну, и что же дальше?

— «Знаешь, он, если честно, совсем темный парнишка… — сказал отец. — Такую, представляешь, доверенность на покупку машины однажды написал — я чуть со смеху не умер… Ошибки как у первоклассника… Однако преданней его у меня никого, наверное, нет. Очень верный человек». Я говорю: «Пап, верней меня?» А он: «Ты, Дэзи, девушка. Подрастешь, выскочишь замуж, и самым главным человеком для тебя станет твой муж. Недаром „верная жена“ — это привычное сочетание слов, а вот „верная дочь“ — такого никогда не услышишь… Понимаешь, этот мальчишка, когда мне на глаза впервые попался, совсем мелким шпаненком был… Я его человеком сделал! В общем, большей преданности я в своей жизни не видел. Видишь ли, я для него все — и отец, и хозяин. Все!»

— Любопытно…

— Правда?

— Мне кажется, то, что вы рассказали, проливает какой-то свет на это дело, — заметила Светлова.

Анна разгладила смятый листок, снова разглядывая как будто ребенком нарисованные дома и деревья.

Одно из этих деревьев было помечено крестиком.