— Увы, увы… — Сыщик засвистел какой-то нехитрый мотивчик.

— К тому же, по-моему, вы хотите подчеркнуть, — заметила Анна, — что это явно будете не вы?

— Угадали. Мне и других забот хватает.

Сыщик задумчиво перебирал разложенные перед ним на столе вещи, принадлежащие убитому. Клочки бумаги, ключи, зажигалку — все, что удалось извлечь из карманов убитого, в том числе и той одежды, что висела в шкафу.

Кстати, из этих вещей в шкафу особенно привлекла внимание Никиты теплая куртка-аляска. Было очевидно, что поселилась эта вещь в шкафу уже давно… Обладатель не пользовался ею, наверное, с тех самых пор, как поднялся по трапу на борт самолета.

Для здешнего климата куртка явно не подходила. Не по сезону. Да в этих местах и сезонов таких не бывает.

Вещь, рассчитанная на крепкие морозы. Как говорится, стопроцентная защита от холода. Только вот где хозяин куртки от этого холода защищался?

Да, жаль, жаль, конечно, что парень успел написать в своем письме так мало…

Еще один вопрос не давал Сыщику покоя: почему он открыл дверь своим убийцам?

Ведь работники отеля сказали полиции, что парень вел жизнь настоящего затворника. Например, такая деталь: он никому никогда не открывал дверь.

А тут вдруг взял и открыл!

Кроме того, горничная пожаловалась, что он никому не разрешал убирать у себя. Убирал в номере сам. Убирал сам… Известно, как убирают мужчины!

Сыщик нашел эту горничную.

— Да мне лишь однажды удалось добиться, чтобы он впустил меня в номер, — призналась она. — Хоть удалось вынести корзину с мусором. А она, между нами говоря, стояла полна-полнехонька!

— Когда же это примечательное событие случилось?

— Когда я убиралась там, хотите вы знать? То есть какого числа?

— Да.

— Да вот как раз накануне того дня, когда это все с ним и случилось!

…Этот набитый под завязку пластиковый мешок могли выбросить в мусорный контейнер уже не один раз… Но он еще стоял во дворе.

Разумеется, копание в обертках от «Сникерсов» и жвачек трудно было назвать приятным. Но старания Сыщика были вознаграждены.

Почти на самом дне мешка с мусором, среди всевозможной дряни он и обнаружил этот использованный билет на самолет.

По крайней мере с географией теперь кое-что прояснилось…

— Это опознание?

— Будем считать, что да…

Дэзи зажмурилась, когда полицейский откинул пленку. И все терпеливо ждали, когда она соберется с духом и откроет глаза…

Наконец это случилось. Не скрывая ужаса, девушка вглядывалась в лицо убитого.

— Дэзи, вы когда-нибудь прежде видели этого человека?

— Совсем не старый, лет.., двадцать, не больше… — прошептала девушка срывающимся голосом, словно не слыша вопроса. — Почти как я…

— Вы его знаете?

Девушка молчала.

— Да или нет? Постарайтесь вспомнить…

— Нет. — Она наконец отрицательно покачала головой.

Вечером Светлова услышала уже знакомое ей слабое поскребывание в дверь своего номера.

Открыла.

На пороге, чуть покачиваясь, стояла Дэзи. Причем от девчонки здорово попахивало виски.

— Наклюкалась? — поинтересовалась Светлова.

Хотя сей факт в подтверждении, в общем, не нуждался.

— Ага…

— Что — так плохо?

— Очень…

— Вы его, значит, узнали?

Она кивнула:

— Да, это он, «верный пес», Лепорелло. Я видела его однажды… Точнее, раза два… Не больше. Но я его узнала. Это тот самый парень, о котором отец говорил, что «такой преданный слуга и на тот свет за своим господином отправится»…

— Почему ж вы не сказали полиции правду?

— Если бы я сказала полиции правду, — она горько вздохнула, — пришлось бы слишком долго объяснять остальное…

— Например?

— Например, чем занимается мой отец и зачем ему такие верные и преданные слуги.

— Дэзи, а вы кому-нибудь, кроме меня, говорили еще о тех листках, что вам подкидывали в «Черном слоне»? — довольно строго спросила Светлова.

Девушка опустила глаза.

— Почему вы молчите? Говорили или нет? Отвечайте же…

Дэзи наконец медленно подняла свои неестественно длинные, как у куклы Барби, ресницы:

— Да… — еле слышно произнесла она.

Светлова выглянула в окно холла и чертыхнулась: опять этот тип!

Однако… Оставлять это без последствий было уже никак нельзя. Нет ли вероятности, что именно этот человек и уложил недавно беднягу Лепорелло без промаха, причем с одного выстрела? Или отправил на тот свет пиромана Мартина? Или помог отдать концы «дяде Косте»? Какого лешего он тут делает?

Светлова с великим неодобрением разглядывала подозрительную личность за окном, стараясь запомнить его, прямо скажем, не слишком поддающийся запоминанию облик.

— На месте вашего начальства, Никита, я бы уволила вас без выходного пособия! — обрушилась Анна на подошедшего Сыщика.

— Ну спасибо!

— Конечно! Если бы вы пошевелились и выяснили, кто эта рожа, которая время от времени топчется под окнами нашего отеля, может быть, все уже давно прояснилось бы и стало на свои места! Тоже мне…

Интерпол!

— Тихо, тихо… — попытался успокоить ее Сыщик.

— Ну не стойте же, как памятник самому себе, — волновалась Аня. — Проявите наконец инициативу!

— Ага… Догнать, схватить? Ну, нет уж, голубушка… Не науськивайте. И потом.., почему рожа, ну почему именно рожа?! Откуда вообще эта грубость у молодых русских женщин?! Во-первых, у него не рожа, а нормальное человеческое лицо…

— Лицо?

— Да, лицо!

— Любопытно… Ну, а во-вторых?

— А во-вторых… Это лицо моего напарника Стива Боннера.

— Напарника?! Вашего напарника?

— Конечно! А вы думали, я — робот, киборг, робокоп? И внутри у меня электронные схемы? И есть мне не надо, и спать не надо, и отлучаться по надобности ни к чему? Если бы вы, госпожа Светлова, были внимательнее, то заметили бы, что эта рожа, как вы изволили выразиться, появлялась на вашем горизонте именно тогда, когда меня не было в «Королевском саду».

— Точно! — Светлова ошеломленно смотрела на своего собеседника.