смотреть какой-то фильм по телевизору. Но мысли мои были, конечно, не об этом кино. Когда раздался звонок в дверь, я подошла и посмотрела в глазок. Увидела женщину и чуть в обморок не упала. Она была копия Гриши. Сразу заметила их удивительное сходство.

Вероника сделала глоток чая из кружки.

– Что было потом? Она представилась?

– Первым делом она кинулась меня обнимать. И сказала, что она мама Гриши и очень расстроена его смертью. Я даже не усомнилась, что Гриша ее сын. Потому что внешне они очень похожи. Я предложила ей чай. И пошла на кухню его готовить.

– Где она была в этот момент?

– Осталась в комнате. Говорила, что сожалеет о том, как с ним поступила. Что проводила с ним слишком мало времени.

Завидное преуменьшение. Не видеть сына чуть ли не двадцать лет – это «мало времени с ним проводить». Почему-то чем дальше, тем больше Полина производит впечатление беспринципной хищной особы.

– Когда вы выходили из комнаты, где она была?

– Сидела в этом кресле, где вы сейчас.

– А когда вернулись с кухни?

Вероника задумалась. Но быстро вспомнила.

– У стола. Она стояла рядом с этим письменным столом, где были Гришины вещи.

– В ее руках было что-то?

– Сумка. Она одной рукой держала ее, а второй засовывала небольшой листок бумаги. Но я не придала этому значения. Думала, что это ее.

– И что было потом? – спросила я.

Я уже поняла, что Полина искала билеты – получается, она знала о них. И, по всей видимости, нашла их.

– Она отказалась от чая. Сказала, что ей позвонили и срочно надо идти. Но я помню, что она ни с кем не разговаривала, потому что была тишина.

– Вам тогда не показалось это странным?

– Странным был сам ее визит. Так и не поняла, зачем она вообще приходила.

– После этого вы с ней не общались?

– Нет, – помотала головой Вероника.

– Скажите, когда Гриша готовился к поездкам, он билеты распечатывал или пользовался электронными копиями с телефона? – уточнила я.

Вероника улыбнулась:

– Распечатывал! Меня это забавляло… Но он объяснял, что телефон может отключиться, опасался путаницы какой-то и предпочитал держать при себе именно бумаги.

«Что ж, как я и думала. О билетах Полина могла узнать от самого Гриши или Федора».

– Гриша не рассказывал вам о том, что собирался в Турцию?

– А зачем? – По ее реакции было понятно, что она не в курсе.

– Он должен был полететь туда через неделю с неким Федором Казаковым. Знаете такого?

– Нет. Первый раз слышу. Гриша что-то натворил плохое?

– Не успел. Но я не могу ничего утверждать, пока не проверю. Обязательно все расскажу, но только когда буду уверена в своих догадках. Отзвонюсь вам позже.

В это время Веронике позвонили, извинившись, она сказала, что это из больницы, а я, воспользовавшись моментом, поехала в отдел.

Капитан Головин работал за компьютером, когда я постучалась к нему в кабинет. Вообще я заметила, что в последние дни он сменил гнев на милость в отношении меня. Что не могло не радовать.

Я зашла к нему в кабинет и села перед ним. Он посмотрел на меня заинтересованно и попросил подождать минутку, пока закончит с отчетом. Когда же капитан оторвался от монитора, то предложил мне чай.

– Знаю, что вы не пьете растворимый кофе, а другого у меня нет.

– Чай вполне устроит, – согласилась я.

– Есть новости по делу?

– Есть. Как по этому делу, так и по другому.

– Какому это другому?

– Помните детектива Полежаева, с которым работали несколько лет назад?

У Головина чуть стакан с кипятком не выпал из рук.

– Разумеется. Из-за него я едва не лишился работы.

– Сегодня он нашел меня и очень активно выспрашивал, что у меня есть на Лобановых. Сказал, что его замучила совесть и он ищет их.

– У него был шанс, который он упустил. Надеюсь, вы не рассказали ничего?

– Разумеется, нет. Но мне не очень понравился его маниакальный интерес к этим братьям. Я их не защищаю, но у этого Полежаева явно что-то не так с головой. И как он узнал, что в нашем деле всплыли их имена?

– Думаете, утечка информации? – спросил Головин.

– Но как-то же он узнал.

– Возможно, остались какие-то связи. Значит, надо быть осторожнее и сократить круг приближенных к этому делу. А что насчет убийства Яшина?

– Я изучила ноутбук Гриши. И выяснила, что он заказывал билеты в Турцию на свое имя и некоего Федора Казакова. Они должны были полететь туда на следующей неделе.

– Зачем? И кто этот Казаков?

– Пробейте его по базе. У меня есть догадки, что это дважды судимый житель Тарасова. Ему примерно сорок два года. И он однокурсник биологической матери Гриши. А полететь в Турцию они должны были с целью выкрасть детей Полины у ее турецкого мужа. Тот выгнал ее из дома, троих несовершеннолетних детей оставил себе. Теперь она хочет их вернуть.

– Но как? Послав сына и старого знакомого?

– Я считаю, что у них был план выкрасть детей и нелегально пересечь с ними границу. А тут, видимо, они должны были где-то спрятаться.

– С детьми? – фыркнул Головин.

Я была с ним полностью согласна. Тащить с собой несовершеннолетних незаконным путем – не самое разумное решение. Вся эта история начинает напоминать шпионский роман.

– Это просто догадки или есть доказательства? – добавил следователь.

– Есть история поиска в ноутбуке у Гриши, где он искал информацию по этому поводу.

Мне хотелось рассказать ему, о чем мне поведали братья Лобановы. Но пока я не могла раскрывать все свои карты.

– К сожалению, этого мало. И не совсем понимаю, как это связано с его убийством?

– Я пока не готова ответить на этот вопрос. Но, как вариант, он слишком много знал, и