Он подошел к испуганной молодой паре. Мужчина утешал девушку, которая утирала слезы с глаз.

– Это вы свидетели? – спросил он их.

– Да, это я вызвал вас, – протянул ему руку молодой парень, чтобы поздороваться. – Мы живем в соседней квартире.

– Расскажите, что вы слышали сегодня? – Головин приготовился записывать их показания.

– Примерно в час дня мужчина – хозяин этой квартиры приехал с женщиной. Мы как раз возвращались из магазина и увидели, как они заходили внутрь, – ответил на вопрос молодой парень.

– Получается, что вы знали пострадавшего?

– Да, это наш сосед. Аркадий. А женщину эту мы не знаем, хотя она была тут не в первый раз. Мы видели ее и раньше. И то, что она не его жена – это точно. С Тамарой мы знакомы. Но это не наше дело, сами понимаете. Меньше знаешь, как говорится, крепче спишь.

– И что было дальше? Расскажите по порядку.

– Вернувшись из магазина, мы сели обедать. Так как мы оба работаем удаленно, то весь день находимся дома. Стены у нас тонкие. Сначала у них играла тихая музыка. Они о чем-то разговаривали. Потом раздался сильный стук в дверь. Как будто кто-то ломился. Но он быстро прекратился, потому что они впустили гостя внутрь.

– И что было дальше?

– Как только пришел этот третий, стало очень громко. Они стали кричать. Особенно громко говорил тот, кто к ним пришел.

– То есть это был мужчина?

– Судя по голосам, да.

– О чем они говорили? – уточнил Головин.

– Не могу вам сказать, слов было не разобрать. Просто разговор на повышенных тонах, чувствуется, что люди ругаются. Потом разборки перешли во что-то посерьезнее. Сначала грохотала посуда, потом было такое ощущение, что падала мебель. Затем было два удара и звук разбитого стекла. Я собрался пойти, чтобы спросить, все ли у них нормально. Но когда открыл свою дверь, то увидел убегающего по коридору мужчину.

– Как он выглядел?

– Он очень быстро убегал, двигался легко, поэтому я решил, что это молодой парень. На нем была черная кожаная куртка с большой красно-желтой эмблемой на спине, на голове черный капюшон и такого же цвета джинсы. Обувь тоже черная. Вроде бы кроссовки.

– Он был один?

– Больше никого постороннего не видел. Я сразу вышел из квартиры и заглянул к соседям. Дверь была открыта. Аркадий сидел на полу возле дивана и держался за голову. Но потом он повалился на пол, как будто потерял сознание. А женщина уже была мертва. Я пытался нащупать у нее пульс, но безрезультатно. Жена к тому времени уже вызвала «Скорую» и полицию.

– Он что-то успел сказать вам?

– Нет. Он сидел молча. Я спросил, чем ему помочь, но он отрубился. Подумал, что тоже мертв. Но врачи «Скорой» сказали, что жив. Только он без сознания.

Супруги рассказали нам все, что знали. Охранник же подтвердил, что видел уходившего парня в черной одежде с капюшоном. Лица его разглядеть тоже не успел. Когда парень покинул здание, то побежал в неизвестном направлении.

Завершив опрос свидетелей, мы вернулись в квартиру. Личные вещи Полины лежали на диване. На первый взгляд все было на месте: телефон, кошелек с деньгами и карточками. Поэтому версию с ограблением отмели сразу. Вещи Ковурского тоже были не тронуты. Телефон валялся на полу среди посуды, кошелек лежал в брюках, которые, судя по всему, он успел снять.

Я с разрешения Головина подняла с пола телефон и посмотрела последние звонки и сообщения.

– Тут в основном звонили по рабочим вопросам. Но последний входящий звонок был от сына. Длительностью в пятнадцать секунд. Буквально за пару минут до происшествия. Обязательно надо бы с ним поговорить. Вдруг он что-то слышал, – сказала я ему.

– И необходимо сообщить их семьям, – произнес Головин. – Как позвонить ее матери? Вы с ней вроде бы общались. Она ведь единственный ближайший родственник?

– Есть еще муж и дети. Но они живут в Турции. Возможно, номер мужа есть в телефоне Полины. Но вам придется говорить по-турецки. Вы знаете язык?

– А вот с этим проблемы. В школе учил немецкий. И то сейчас все позабыл.

– Может, я помогу? Я немного владею этим языком, – предложила я Головину.

– Было бы неплохо. За это благодарю. Наверное, нам пора ехать в отдел. Свою работу мы тут выполнили, – огляделся по сторонам капитан.

– Послушайте, а камеры? – внезапно осенило меня.

– Что – камеры? – откликнулся Головин.

– Дом относится к элитным. Сами видите, здесь есть охранник. Возможно, и видеокамеры тоже присутствуют, – пояснила я.

Капитан кивнул:

– Позвоню ребятам, пусть выяснят и отсмотрят, если есть. В любом случае – здесь еще экспертам работать, «пальчики» снимать.

– А еще надо разузнать, как обстоят дела у Ковурского, – добавила я. – Может быть, заедем туда по дороге? Если он пришел в себя, может оказаться полезным.

– Да, конечно, поехали, – согласился он со мной.

К слову, Головин оказался не таким уж плохим напарником.

– А где ваша машина? – спросил меня он, когда мы садились в его автомобиль, чтобы ехать в больницу.

– Приболела, – ответила ему я.

– Как вы о ней ласково отзываетесь. Любя.

– Это вы не видели, как я с кофемашиной разговариваю, – пошутила я. – С ней у меня особые отношения.

– Наверное, выглядит забавно?

– Не столько забавно, сколько странновато. Даже подруга однажды спросила, не пришло ли время ли мне посетить психиатра.

– Вы живете одна?

– Да, а что?

– Просто предположил, раз вы разговариваете с техникой, значит, больше и поговорить не с кем. Я не осуждаю, ведь тоже живу один. Но у меня есть кот. Его зовут Шекспир.

– Назвали кота в честь поэта? Смело.

– Типа того. Его романтические кошачьи серенады по утрам придают мне заряд бодрости. Три года назад он сам пришел к моей двери примерно в трехмесячном возрасте. Характер тот еще. Но приятно, что, когда бы я ни пришел домой, он, как верный пес, бежит встречать