— Ты плохо выглядишь, детка. — Миссис Хьюлетт казалась всерьез озабоченной. — Что случилось?

Линн поняла, что должна поскорее скрыться от этого испытующего материнского взгляда.

— Можно мне чашечку чая, мама? — Она стала подниматься по лестнице. — А я пока распакую вещи.

— Конечно, дорогая. Я принесу.

На площадке второго этажа ее остановил отец и подробно допросил о конференции. Несмотря на усталость, Линн была рада поговорить на нейтральную тему — это отвлекло ее от собственных переживаний и помогло хоть немного восстановить душевное равновесие.

Когда вошла мать, Линн сидела на кровати, рассеянно складывая и перекладывая одежду. Миссис Хьюлетт поставила чашку чая на ночной столик, придвинула стул и сказала:

— А теперь рассказывай, дорогая.

Линн повернула к матери бледное несчастное лицо и вяло улыбнулась:

— Я всегда знала, что от тебя ничего не скроешь.

— Особенно если происходит что-то серьезное. Рассказывай-рассказывай, детка.

Линн говорила медленно и сбивчиво, опуская некоторые детали, и сказала лишь то, что можно было сказать матери. Ее история была похожа на загадочную мозаику, в которой то здесь, то там отсутствовали важные для всей композиции стеклышки. Миссис Хьюлетт не перебивала дочь, хотя было видно, что у нее возникло много вопросов еще в начале рассказа, но, даже когда голос Линн внезапно затих на безнадежной ноте, мать не стала на нее давить, требуя продолжения и подробностей. Она лишь мягко сказала, что уверена — все закончится хорошо. Но Линн покачала головой. Финал сказки уже написан. Книга закрыта.

Выплакавшись матери в жилетку, Линн почувствовала облегчение и к ней тотчас вернулся голод — она ведь так и не пообедала. Ее вопрос, что у них на ужин, обрадовал мать и до некоторой степени успокоил ее страхи.

— Не переживай, киска. Со временем ты забудешь этого человека, кто бы он ни был, и скоро сама будешь удивляться, как могла его полюбить. В любом случае он не заслуживает моей дочки.

Линн покачала головой и улыбнулась этому проявлению родительского эгоизма.

Той ночью она спала лучше, чем в последние несколько недель. Все ее сны были о Крисе, чего и следовало ожидать, поскольку рана все еще была сильно воспалена и ее нельзя было тревожить. Через пару дней ловкие стежки времени стянут края, и она совсем заживет. Но шрам конечно же останется на всю жизнь.

Время, однако, оказалось плохим лекарем и не принесло девушке утешения. К уик-энду за стеной, которой она оградила свое ноющее израненное сердце, зашевелилась новая отчаянная тоска по мужчине, которого она так отчаянно пыталась забыть. Боль при мысли о том, что она никогда больше его не увидит, а если и увидит, между ними ничего не может быть, охватила все ее существо и становилась невыносимой.

Измученная и несчастная духом, она искала убежище и спасение в саду, пытаясь занять себя какой-нибудь работой. Повозившись на грядках вокруг скромного домика семейства Хьюлетт, она почувствовала, что горе, овладевшее ею с тех пор, как она простилась с Крисом в доме его матери, немного притупилось.

Настала суббота, приближалось время полдника. Линн стояла на коленях на лужайке перед домом и пропалывала цветник. Погода была замечательная, и в голову девушке пришла мысль предложить матери устроить чаепитие на свежем воздухе. На ней были красный свитер и такого же цвета брюки — конечно, жалко было надевать их для работы в саду, но ее синие брюки еще не переслали по почте. Без сомнения, сумка с одеждой, которую она оставила в автомобиле Криса, будет дожидаться ее в квартире в Милденхеде.

Линн села на корточки, критически осматривая отрезок земли, уже очищенный от сорняков, и сравнивая его с той частью цветника, которую еще предстояло обработать. Где-то рядом притормозил автомобиль, хлопнула дверца. Линн кинула последний удовлетворенный взгляд на плоды своего труда, решив, что дневная норма выполнена, сняла садовые перчатки и в этот момент услышала шаги по асфальтированной дорожке, которая вела к входной двери. Она не повернулась посмотреть, кто это, зная, что мать ожидает гостя.

Потом шаги стихли, и послышался шелест травы, словно кто-то шел по лужайке. Звук приближался, нервы девушки натянулись до предела, и она затаила дыхание, говоря себе, что это новая иллюзия, что она обманывает себя, лелеет пустую надежду — ведь он не мог узнать ее адрес, он никогда не придет.

Рядом с ней кашлянул мужчина, и, когда она повернулась, медленно подняла глаза и ее взгляд остановился на его лице, девушка вздрогнула, почувствовав, что у нее подгибаются колени. Она могла упасть, если бы сильные руки не подхватили ее в последний момент.

— Крис… — произнесла она чуть слышно. Затем трепетная радость охватила все ее существо — он здесь, он все-таки пришел, и это не сон, не сказка, а реальность.

— Простите, что я так напугал вас.

Его взгляд застыл на ее лице, словно он старался сохранить в памяти каждую особенность, каждую его черточку. Спустя какое-то время Линн опомнилась и мгновенно спрятала все свои чувства под броней безразличия. Он никогда не будет принадлежать ей, она не должна об этом забывать.

Девушка заставила себя спросить легким и небрежным тоном:

— Как же вы узнали мой адрес?

— Окольными путями. — Он говорил почти как чужой. — Естественно, я начал с вашей домовладелицы, но потерпел неудачу. Она сказала мне, что у нее где-то записан ваш адрес, начала рыться в каких-то бумажках, но в конце концов бросила эту затею и заявила, что потеряла его. Она знала, что ваши родители живут в Кенте, в каком-то местечке, начинающемся на «С», — то ли Севеноукс, то ли Суонли, точно она не помнила. Тогда я позвонил Мэри, но ее домовладелица сказала, что та в отъезде, и поведала мне потрясающую новость. Вы знали, что у Мэри медовый месяц?

— Медовый месяц? — Новость на мгновение вывела Линн из состояния искусственного безразличия. — Значит, она вышла замуж? Я понятия не имела! Ну теперь-то вы можете сообщить мне имя ее мужа?

— Могу. Возможно, вы встречали его — он директор новой общеобразовательной школы неподалеку от Милденхеда. Приятный человек по имени Том Фарроу. Отличный работник. Я был в его школе с инспекционной проверкой и неожиданно встретил там Мэри. Вот тогда-то она и рассказала мне их историю.

Линн вспомнила, что в вечер открытия школьного фестиваля музыки и драмы Мэри держалась в стороне в компании высокого седого мужчины.

— По-моему, я видела его, не зная, кто он. Я так рада, что у нее наконец все наладилось.

— Абсолютно согласен. Она чудесный человек и заслуживает своего счастья. Но вернемся к теме нашего разговора. Итак, отчаявшись вытянуть хоть какую-то информацию из почтенных домовладелиц, я пришел в уныние, но вдруг меня осенило. Я связался с вашим приятелем-журналистом. Мистер Арнолд был весьма любезен и сказал мне, что, хотя ваш адрес ему не известен, у него есть друг в местной газете где-то в Кенте и то, чего этот друг не знает об обитателях графства, не знает никто. Он попросил, чтобы я дал ему пару дней, и наконец принес мне адреса шести кентских Хьюлеттов. — Выражение лица Криса неуловимо изменилось. — Спасибо, Линн, что носите этот наряд — он сияет подобно маяку. Разочарованный тремя из шести семейств Хьюлетт, я приготовился проведать остальных, и вообразите себе мой восторг при виде этого огонька, этого буйства красок в саду! — Он улыбнулся ей прежней обаятельной улыбкой, и ее сердце перевернулось.