– Замерзла? – спросил Денис.

И его рука нырнула под одеяло. Лика кивнула, ощущая каждой клеточкой кожи движения его пальцев по своему телу, и боялась вообще что-либо сказать. Все, что крутилось в голове, было глупым-глупым, а чтобы в щекотливых ситуациях выглядеть умнее, следует молчать. И Лика превратилась в рыбу безмолвную, глыбу арктического льда, заячий хвост, дрожащий от страха.

«Ой, мамочки, что же я наделала!!!»

– Ты вправду замерзла? – удивился Кирсанов. – Ты вся дрожишь.

Она упорно молчала. Молчала и тряслась, как заячий хвост, как глыба льда во время ледокола, как рыба безмолвная в сетях рыбака.

Черт его знает, что было в ее голове. Кирсанов разглядывал ее красивое лицо, на котором застыло настороженное выражение, а в глазах – страх, самый что не наесть настоящий страх, словно она боялась, что он ее укусит. Да что там укусит, ногу отгрызет по меньшей мере! Он чувствовал мелкую дрожь, идущую из глубины ее тела и не желающую прекращаться даже от легких поглаживаний. Он пытался понять, что она сейчас чувствует, почему боится его, Кирсанова. Может, он что сделал не так, причинил боль, но вроде бы он так старался… О чем она сейчас думает?

Лично у него в мозгу были разброд и шатания. С того момента, как он нашел ее, несчастную и беззащитную, готовую утонуть в переполненной ванной, мысли в его голове стали такими быстрыми, что не задерживались, а мчались, как скорые поезда, в разных направлениях, создавая полный хаос. Он ее поцеловал, потому что совершенно не мог больше этого выносить, она не сопротивлялась.

И тогда у него снесло башню окончательно и бесповоротно, и он утащил ее ближе к кровати, вытер наспех, прихваченным из ванной полотенцем, дрожа от желания и нетерпения. Ее тело, такое бесподобное, такое совершенное, оно было полностью в его распоряжении. Она отвечала ему. И эта податливость приводила его в безумие. Наконец она его не отвергала. Она хотела того же, что и он. И у них получилось что-то совершенно волшебное. Он видел, какое доставляет ей наслаждение. И старался, старался. Он сдерживал себя сколько мог, чтобы продлить эти непередаваемые мгновения. А она… Черт! Он в ней не ошибся. Это то, что надо до полного счастья каждому мужчине, заслужившему это самое счастье на сотом круге ада.

И вот теперь он не знал, что следует сказать. Вот сейчас сказать, когда у нее в глазах страх, и в теле дрожание. С любой другой без проблем – бэби, ты просто супер, я в восторге от тебя и от Мейбелин! А тут чего? У нее же комплекс на комплексе, если так понаблюдать, а он был от природы наблюдательным. И вся эта надменность – броня от людей, самозащита. Кто его знает, кто так над ней поработал, он же, Кирсанов, не намерен добавлять ей тараканов в голове. Но разводить сантименты, он тоже не приучен, так что прикажете делать? Наверное, она чего-то ждет, вон как смотрит и дрожит. Ну да, она приличная девочка, мужняя жена, а он ее соблазнил, воспользовавшись моментом. Но, вроде бы, ей понравилось. Или ему показалось?

Единственным выходом из создавшегося положения, он видел немедленное продолжение и закрепление достигнутого успеха. Или достижения такового? И он ринулся в бой со своими сомнениями и ее страхами.

А когда она поняла, что, вместо интимно-сокровенной беседы, будут дальнейшие действия, то распахнула свои и без того огромные глазища. И что-то такое он прочитал в этом взгляде, что невероятно подняло его самомнение и придало уверенности. И это было такое же необъяснимое ощущение, которое будоражило и вдохновляло на подвиги.

На стук сначала никто не откликнулся. Но Кирсанов принадлежал к породе людей, которые входят в окно, когда их в дверь не впускают. Видно, хозяйка номера это как-то прочувствовала, поэтому что, в конце концов, открыла.

– Что вам надо? – не слишком любезно поинтересовалась она, запахиваясь в халат.

Девушку можно было бы назвать миловидной, если бы не крупный нос, нависающий над верхней губой, казалось, что он даже мешает ей разговаривать, поэтому она слегка гнусавит.

– Вот ваша сестра по несчастью, к ней тоже заглянул ваш общий знакомец-извращенец, – ткнул пальцем в Лику Кирсанов. – И мы хотели бы с вами поговорить об этом.

– А вам известно, который час? – спросила девица и зевнула, но потом вовсю распахнула глаза и заинтересованно на них уставилась. – Так это у тебя в номере пришили психа, который в моем белье копался?

– Ну, в общем-то, да, – уныло подтвердила Лика.

– Вот скотина, да? – подхватила девушка. – Кстати, меня зовут Мила. В номер не приглашаю, там мой дрыхнет.

Вежливый Кирсанов на чужую территорию не полез, представился сам и Лику представил, а потом предложил девушкам спуститься в бар. Но Мила наотрез отказалась, потому что ее «мой» мог проснуться и разгневаться, обнаружив Милино отсутствие.

Тут и так столько всего натерпелась из-за этого козла шелудивого, что в моем белье покопался. У моего вообще крыша съехала. Орал так, будто его трусики осквернили! Мне тут же обвинение предъявили, что я вела себя неподобающе, вот на глаза маньяку и попалась. Мол, к порядочной бы женщине в номер не полезли бы!

Лику при этих словах аж волной обдало. Да, что ни говори, а права народная молва! Вот она точно вела себя последнее время не слишком порядочно, видать, этим и призвала на свою голову маньяка. Прав кавалер Милы – дыма без огня не бывает.

– Но потом-то выяснилось, что этот урод у многих побывал, – усмехнулась Мила, – так я своему все высказала, ну, чтоб отыграться за оскорбления. Весь вечер скублись, а потом мирились до утра. Короче, спать хочется зверски.

Лика никогда не сталкивалась с ревнивцами, за что была несказанно благодарна провидению, и очень жалела женщин, которые были вынуждены терпеть подобные поползновения в свой адрес.

– Вот ты же ничего своей подруге не говорил? – обратилась Лика к Кирсанову.

– Нет, конечно! – гордо ответил он.

– Повезло тебе, – причмокнула со знанием дела Мила, глядя на Лику. – А у меня ж такой ревнивый, что просто жуть!

– Мила, слушай, а что там за история вышла с горничной? – решила перевести тему в нужное русло Лика.

– Ой, там вообще мрак! – махнула Мила рукой. – Сейчас вайпер возьму и все расскажу.

– Видишь, как тебе со мной повезло? – тут же спросил у Лики Кирсанов и ущипнул ее за бочок.

Она от неожиданности подскочила и стукнула его в отместку по плечу.

– А вот мне с тобой не очень, – шутливо потер место удара Кирсанов, – уж очень драчливая попалась!

Лика погрозила ему кулаком, но тут из номера вышла Мила, и они перебазировались в конец коридора, где стояли кресла с журнальным столиком.

– Ну, так вот, – приступила к своему рассказу Мила. – Поднялись мы в номер, а там все не на своих местах, не сложено, как после уборки, а, наоборот, переворошено! Ну, мой – орать. Я думаю, если сейчас пойдет на разборки он, то точно морды понабивает, разбирайся потом, кто прав, кто виноват! Поэтому сама к горничным побежала. Стучу в дверь, а там глухо, как в танке. Ну я в сердцах давай ручку дергать туда-сюда. И дверь открылась, не запертой была. Я так осторожненько засунулась туда и говорю: «Эй, есть кто-нибудь?» И вдруг смотрю, а она на полу валяется – скрюченная вся! – тут Мила выпустила целую струю дыма с Лику и подкатила глаза, демонстрируя абсолютный шок.