И наряду с комьями пыли извлекла оттуда сиреневые трусики, отороченные кружевами. Наверное, их повесили сушиться на батарею, а потом, когда они высохли и упали в щель, про них забыли. Лариса ничего не сказала мужу об этой находке. Она выбросила трусики, заметив только, что они вполне пришлись бы ей впору. Даже имени той женщины она не знала. Но быть может, его знала Вика?

Новый год сестры с мужьями встречали у родителей. Когда до полуночи осталось несколько минут, поднялась страшная суета. Обнаружили, что шампанское еще не вынули из холодильника, а бокалы нужно мыть. Лариса вытащила их из серванта, а Вика, повязав передник, встала к раковине.

Сестры остались на кухне одни, и Лариса решила задать давно мучивший ее вопрос:

– Скажи, Денис ничего тебе не рассказал о своей любовнице? Из-за которой вы поссорились тем летом? Я имею в виду – ничего конкретного? Я пока узнала только, что официально они женаты не были.

Сестра вздрогнула, и послышался мелодичный звон разбившегося хрусталя. Вика посмотрела на осколки, попыталась вынуть их из раковины, но Лариса ее остановила:

– Брось, порежешься! В следующем году уберем!

Ты хотя бы имя ее знаешь?

– Зачем тебе это? – сдавленно спросила Вика.

– Нужно. Я имею право знать, как ее звали.

– Спроси у него сама.

– Ну… – Лариса уклончиво покачала головой. – Предпочитаю окольные пути. Он не любит о ней говорить.

Вика склонилась над раковиной, ополоснула под струей воды уцелевшие бокалы и принялась перетирать их полотенцем. Она никуда не торопилась, хотя до боя курантов оставалась одна минута, не больше.

Когда Лариса хотела взять у нее бокалы и бежать с ними в комнату, сестра неожиданно заговорила.

Она сказала, что ссора вышла из-за пустяка. Что, когда они с Денисом ушли на даче за занавеску и начали там целоваться, усевшись на старый топчан, Вике показалось, что сидеть неудобно. Она улучила момент, отстранила Дениса и вытащила из-под себя белую босоножку без каблука, заляпанную грязью, с порванным ремешком. Она бы отбросила находку в угол, но тут обратила внимание, что босоножка необтоптанная на подошве, совсем новенькая, несмотря на испорченный ремешок. Она сверкала белым лаком, и фасон был самый последний. От старой хозяйки дома такая вещь остаться не могла.

– Очень маленькая нога была у этой женщины. – Вика говорила быстро, щеки у нее лихорадочно пылали. – Тридцать пятый размер, как у ребенка. У мамы – тридцать девятый, у нас с тобой – тридцать седьмой. Я спросила Дениса, чья босоножка. Он вырвал ее и вскочил с постели. Стоял посреди комнаты, а лицо у него было такое, будто…

Из комнаты послышались возмущенные крики, а сквозь них донесся бой кремлевских курантов.

– Ну, прозевали Новый год! – Лариса растерянно посмотрела на бокалы. – Бежим, выпьем со всеми!

Но сестра будто не услышала ее. Она стояла, прижав мокрые бокалы к груди, и как-то странно смотрела на Ларису. Та опешила:

– Ты что? Новый год тебя не касается?

– Знаешь, что он мне сказал? – будто во сне произнесла Вика. – Когда я спросила, не возил ли он сюда женщин… Ведь он знал дорогу, знал, где мы прячем ключ. Я вдруг подумала, что босоножка – какой-то его дамы… Он сказал, чтобы я никогда никому об этой чепухе не говорила. Его так и трясло.

Он сунул босоножку в карман и заявил, что едет в Москву. Лариса, ты его не боишься?

Денис вернулся в половине третьего ночи. Лариса, успевшая задремать, вскочила с постели, заслышав скрежет ключей в многочисленных замках. В первый момент она никак не могла понять, почему лежала на постели в одежде, а вспомнив, закрыла лицо руками. В такой позе и увидел ее муж.

– Все еще бесишься? – Он вошел в спальню, раздвинул дверцы шкафа и принялся раздеваться, методично вешая на плечики пиджак, защемляя манжеты брюк прищепками… До Ларисы донесся запах водки. Но каким бы пьяным Денис домой ни возвращался – одежду он никогда на пол не бросал. И сейчас, в пятьдесят лет, он остался таким же франтом, как в двадцать восемь, когда Лариса впервые его увидела.

– Нет, я уже успокоилась, – ответила Лариса, глядя на него сквозь пальцы. – Где ты напился?

– В клубе… – Он присел на постель, спиной к ней, и устало вытянул ноги.

Женщина видела его облысевший затылок, окруженный венчиком коротко остриженных, седеющих волос. Она опустила руки и подумала, что, если задать ему прямой вопрос, – останется ли этот затылок таким же упрямым и непробиваемым? Или Денис повернется и покажет ей свое лицо?

– Я тут подумал и решил… – вздохнул он, все еще не оборачиваясь. – Тебе надо поехать куда-нибудь отдохнуть. Шикарного курорта не обещаю, ты сама видишь, что в стране творится… Но на Кипр меня как-нибудь хватит. Поедешь?

– Почему бы не поехать? – ответила она. – Тем более, что там я еще не была.

– Ну да! – Денис упал на постель и потянулся.

Рубашку он так и не снял. – Ты сразу начала с самых дорогих мест! Бразилия! Сейшелы! Карибы! Теперь надо быть скромнее.

– Буду, – пообещала она. – Неужели ты думаешь, что мне была очень нужна эта Бразилия?

– Зачем же ты туда ездила?

– Чтобы тебя не видеть.

Высказавшись, Лариса замолчала. Но на мужа эти слова никакого впечатления не произвели. За долгие годы совместной жизни он привык выслушивать такие любезности. Денис полежал немного с закрытыми глазами и, набравшись сил, переоделся в пижаму. Но только он улегся под одеяло и отвернулся, Лариса тронула его за плечо:

– Слушай, что я хочу тебе сказать…

– Завтра! – буркнул он.

– Нет, сейчас же!

– Ну, что опять? – заныл он, поджимая ноги к животу и сворачиваясь клубком. – Чертовский холод… Включи обогреватель! Неужели даже о такой малости я должен просить!

– Я тоже хочу попросить о малости! – крикнула она и сорвала с него одеяло.

Денис сел в постели, глаза у него были мутными и бессмысленными. Видно, в клубе он изрядно перебрал.

– Стерва… – слабым голосом произнес он. – В чем дело? Я думал, ты пришла в себя!

– Да, наконец-то пришла! – Лариса не сводила с него глаз и от волнения почему-то начала улыбаться. – Двадцать лет понадобилось, чтобы прийти в себя! Но ничего, для такой дуры, как я, это совсем немного!

– Ну-ну, – еще слабее откликнулся он. Когда жена повышала голос, Денис морщился. Она видела, что вскоре ему понадобится принести тазик и мокрое полотенце. В последнее время он часто перебирал сверх меры и мучился до утра, выворачиваясь наизнанку. Но женщина не сделала ни одного движения, чтобы прийти ему на помощь.

– Ты помнишь, меня остановила в подъезде мать твоей любовницы? – Лариса увидела, что эти слова не вызвали в нем никаких воспоминаний, и с досадой тряхнула мужа за плечо: