— Откуда у тебя эта бейсболка? — спросила я, чтобы перевести разговор.

Федор довольно улыбнулся и сдвинул козырек набок.

— Нравится? Хочешь, подарю?

— Нет-нет, спасибо, — поспешно отказалась я.

— Ну и ладно. Вообще-то мне ее Владимир Тимофеевич подарил, а подарки не передаривают. — Федор похлопал себя по макушке — кепка примялась и стала выглядеть еще нелепее. — Ты куда сейчас?

— В редакцию, куда же еще?

— Вот и прекрасно! — неизвестно чему обрадовался Федор, обогнул машину и бесцеремонно забрался на переднее пассажирское сиденье. — Значит, нам по пути. Подвезете, мадам?

— А ты разве не на машине?

— Н… нет, — он неестественно рассмеялся.

Непонятное чувство тревоги, возникшее, как только я увидела Федора, все нарастало. И, что самое странное, связано оно было именно с ним. Я как будто его боялась. Глупость какая-то! С чего мне бояться Федора, которого я знаю почти всю свою жизнь? Я украдкой посмотрела на него сбоку и содрогнулась — в профиль в этой бейсболке он выглядел просто зловеще. Никогда раньше не замечала, что у него такие страшные, такие черные глаза и такие неприятно крупные, какие-то людоедские зубы. А эти пухлые красные, мокрые губы в обрамлении черной густой бороды…

— Ну и чего мы стоим? — Федор опять неестественно рассмеялся, оскалив зубастый рот.

Я осторожно вывела машину с парковки, но проехав пару метров, натолкнулась на новую странность: на противоположной стороне дороги стояли «Жигули» Федора. Он перехватил мой взгляд и, слегка растерявшись, стал объяснять, почему обманул — сбивчиво и совершенно неубедительно:

— Хотел проводить тебя до редакции. В последнее время мы так редко видимся.

Ничего и не редко! Вчера только виделись, в баре возле моего дома. Я позвонила, и он тут же прискакал… Нет, не так! Это Федор сказал, что позвонила и попросила приехать, но я-то этого не помню.

Не звонила я ему!

— Почему ты не на работе? — спросила я — голос дрожал, руки на руле тоже дрожали.

— Отпуск у меня. С сегодняшнего дня, — Федор расхохотался своим неприятным, жутким смехом. — Специально подгадал к твоему дню рождения. В среду вместе поедем на дачу к твоим, там и отпразднуем.

— Никуда мы не поедем, у меня с работой завал.

— Да? — Он причмокнул. — Жаль. Машка расстроится. А Раиса Сергеевна тебе этого не простит. Думал, пикничок устроим на берегу реки…

— Не получится, — сердито отрезала я. Боковым зрением я все время видела его профиль — зеленая кепка качалась туда-сюда, когда Федор смеялся, и вызывала тошноту, как при морской болезни. — А что ты делал в парке?

— Гулял, — быстро ответил Федор, даже не успев придумать нормального объяснения. — Хорошая погода, а у меня отпуск.

Ну да, гулял и попал как раз в гущу событий. Как и тогда, на концерте. Не много ли совпадений? И в том, заброшенном доме, где живет мой люби… где живет Аркадий, он знал, что есть черный ход.

От всех этих мыслей мне стало дурно, а Федор теперь не просто пугал, а вызывал настоящий ужас.

— Во сколько ты пришел в парк? — сдерживаясь, чтобы не закричать и не наброситься на Федора первой, по возможности спокойно спросила я.

— Ну… — Он замялся, — не знаю, я на часы не смотрел.

— Хоть примерно ты должен знать. В десять? В одиннадцать?

Я чувствовала, что еще немного и все же не выдержу. Руки тряслись так, что я еле могла удерживать руль.

— Когда я туда приехал, все уже кончилось, — с какой-то мрачной значительностью проговорил Федор.

Мы подъезжали к мосту, но на въезде возникла пробка. Первый раз в жизни я ей обрадовалась: появилась небольшая передышка, сейчас я просто физически не могла вести машину.

— Так что в этом психозе не участвовал, — добавил он спустя некоторое время. — Странные дела творятся в нашем городе, не находишь?

— Нахожу, — писклявым голосом, потому что изо всех сил сдерживалась, чтобы не сорваться на крик, сказала я.

— Все дело в экологии. Ты знаешь, что наш город по загрязненности окружающей среды занимает пятое место в России? Скоро мы вообще все с ума посходим.

— Значит, по-твоему, все дело в экологии? — переспросила я и истерически расхохоталась. — Ну да, конечно.

— Зря смеешься, — обиделся Федор. — Этот завод, который недавно открылся, страшно вредный. А они из экономии все время фильтры отключают.

Он повернулся ко мне — мы все еще стояли в пробке — и впился своим невыносимо черным взглядом.

— Ань, ты должна этим заняться.

— Чем заняться? — Я в ужасе отшатнулась от него, но Федор взял меня за руки и придвинулся ко мне вплотную. Меня затрясло, я стала вырывать у него руки, но он не отпустил, наоборот, сжал крепче. Он сводил меня с ума. Его взгляд сводил с ума. Его кошмарная кепка сводила меня с ума…

— Ты должна написать статью об экологической обстановке в городе.

Сзади истерически засигналили — пробка наконец рассосалась. Он отпустил мои руки, я резко нажала на газ. Машину тряхнуло, Федор повалился на меня, козырек его бейсболки попал мне в глаз. От резкой боли, ужаса, отвращения я просто взбесилась. Заорав на Федора, сорвала с его головы эту дурацкую кепку и швырнула на заднее сиденье.

И сразу мне стало легче. Приступ ярости, которому я поддалась, дал выход эмоциям. Выброс адреналина совершенно опустошил и обессилил меня. Я виновато улыбнулась Федору, потерла глаз, преувеличивая боль, чтобы оправдать свое внезапное бешенство.

— Прости, я не хотела тебя обидеть.

Но он обиделся. Смертельно. Так, как еще никогда в жизни не обижался. Посмотрев на меня растерянным детским взглядом, он попросил остановить машину и вышел прямо на мосту.

Я поехала дальше, стыдясь и страшно раскаиваясь. Не понимаю, что на меня нашло? Бедный Федя не сделал ничего плохого, а я его так обидела. Он, наверное, меня никогда не простит. Возможно, сегодня я потеряла своего лучшего друга. И чего я на него напустилась? И что непонятнее всего, почему я его испугалась? Ведь это же просто смешно! Зловещий Федя — анекдот какой-то!

Анекдот с бородой, злорадно хихикнув, добавила я. Несмотря на искреннее раскаянье, раздражение на Федора, оказывается, до конца не прошло.

Ну да, все правильно, — раздражение. Вот оно, верное определение моего отношения к Федору. В последнее время он меня постоянно раздражает и в общем-то понятно почему. Он мне мешает. Я полюбила другого человека и чувствую вину перед Федором за свою незаконную влюбленность. А чувствуя вину, на него же и злюсь. А злясь, невольно ищу оправдания и потому приписываю бедному Феде дурные черты, пытаюсь перекинуть свою вину на него.