Прибыли хитрые гости морей, финикийские люди,

Много соблазнов они привезли в корабле чернобоком...

Те, целый год оставаясь на острове нашем, прилежно

Свой крутобокий корабль нагружали, торгуя товаром.

Мы узнаем также, что это были за «соблазны»; это были яркие драгоценные безделушки, которые столь неотразимо действовали на женщин:

В дом он отца моего дорогое принес ожерелье,

Золото в нем и янтарь чудесный[57] друг друга сменяли,

Тем ожерельем моя благородная мать и рабыни

Все любовались. Оно по рукам их ходило, и цену

Разную все предлагали...

Уезжая, финикийцы, как рассказывается дальше, похитили царского сына. Точно так же и Геродот, сообщая старинный миф об Ио, рассказывает, что финикийцы, распродав свои товары, напали, как было у них заранее условлено, на пришедших к кораблю женщин; несколько женщин им удалось схватить и увезти. В этом мифе, быть может, сохранились воспоминания об обстановке гомеровской эпохи.

В другом месте «Одиссеи» рассказывается, как грек впервые научается торговать у финикиянина. Здесь один из братьев, получивший слишком малый участок земли в наследство и предпочитавший войну мирным занятиям, отправляется в море. После того как пиратское нападение на Египет окончилось плачевно, герой был пощажен египетским царем и жил у него из милости.

Прибыл в Египет тогда финикиец, обманщик коварный,

Злой кознодей, от которого много людей пострадало...

В Ливию с ним в корабле, облетателе моря, меня он

Плыть пригласил, говоря, что товар свой там выгодно сбудем,

Сам же, напротив, меня, не товар наш, продать там замыслил.

Наконец, в «Илиаде» мы встречаем уже купца — греческого аристократа:

Тою порою пристало к нам много судов из Лемноса,

Черным вином нагруженных, Эней Ясонид снарядил их...

Детям Атрея, царям Агамемнону и Менелаю,

Чистого тысячу мер подарил он вина дорогого,

А остальное вино пышнокудрые дети ахейцев

Все покупали, платя — кто железом, кто яркою медью,

Или рабами людьми...

Отметим попутно, что здесь, как и в других местах у Гомера, нет еще речи ни о чем, напоминающем деньги.[58] Торговля чисто меновая, наиболее распространенная в гомеровскую эпоху, счетная единица — быки. Несомненно, однако, что греческие купцы еще были редким явлением; аристократия относилась к ним полупрезрительно. См. кн. VIII «Одиссеи»:

Но Евриал Одиссею ответствовал с колкой усмешкой:

«Странник! Я вижу, что ты не подобишься людям искусным

В играх, одним лишь могучим атлетам приличных: должно быть

Ты из торговых людей, объезжающих бурное море

В многовесельных своих кораблях для торговли, о том лишь

Мысля, чтоб, сбыв свой товар и опять корабли нагрузивши,

Вволю нажить барыша: но с атлетом ты вовсе не сходен».

Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей благородный и т. д.

Это предположение чрезвычайно оскорбило Одиссея. В то же время, несмотря на наличие большого числа зависимых людей и на появление рабства, знатный аристократ еще не видит ничего зазорного в том, чтобы самому заниматься физической работой. Так, мы из «Одиссеи» узнаем, что отец царя Одиссея Лаэрт сам перекапывал виноградник. Сам Одиссей собственноручно изготовляет себе кровать.

При захвате вражеской территории мужское население обыкновенно убивалось, так как иметь в доме в качестве раба бывшего неприятеля, сохранившего любовь к свободе и вражду к разорителю своего города, считалось нецелесообразным. Поэтому рабов было очень мало, и это были по большей части люди, попавшие в рабство случайно, оказавшиеся на чужбине; гораздо больше было рабынь, которых охотно захватывали для того, чтобы сделать из них не только домашних работниц, но и наложниц. Впрочем, и домашними работами свободные женщины занимались наравне с невольницами. В «Одиссее» царская дочь Навсикая идет на море стирать белье вместе со своими рабынями. По сообщению Геродота, в Афинах в раннее время за водой «всегда ходили дочери и сыновья граждан, так как в то время ни у них, ни у других эллинов еще не было рабов». «У локрийцев, так же как и у фокейцев, до самого последнего времени не было принято иметь рабынь и домашних рабов».[59]

Впрочем, труд рабынь имеет в поэмах Гомера довольно широкое применение, например:

Жило в пространном дворце пятьдесят рукодельных невольниц,

Рожь золотую мололи одни жерновами ручными,

Нити пряли другие и ткали, сидя за станками

Рядом, подобные листьям трепещущим тополя. Ткани

Были так плотны, что в них не впивалось и тонкое масло...

...На мельнице этой двенадцать

Было рабынь, и вседневно от раннего утра до поздней

Ночи ячмень и пшено там они для домашних мололи.

Спали другие все, кончив работу, а эта, слабее

Прочих, проснулася ране, чтоб труд довершить неготовый...

В усадьбах аристократов работало и большое число свободных специалистов-ремесленников. Иногда это были иностранцы, лишившиеся своего отечества из страха перед кровавой местью или по другим причинам. Но немало ремесленников было и из числа граждан, почему-либо лишившихся земельного участка или вследствие физического недостатка неспособных заниматься земледельческими работами. Так, например, в кузнецы, по-видимому, обычно шли хромые. Это можно заключить из того, что бог Гефест, считавшийся небесным покровителем кузнецов, изображался хромым.[60] Эти же кузнецы занимались и изготовлением изделий из золота и серебра. Далее, в гомеровских поэмах мы встречаем упоминание о горшечниках, плотниках, кожевниках, изготовителях луков. Встречается у Гомера и свободная ткачиха, хотя обычно эта работа выполняется рабынями:

Как весы у жены, рукодельницы честной,

Если, держа коромысло и чаши заботно равняя,

Весит волну, чтоб детям промыслить хоть скудную плату.

Наконец, в древности к ремесленникам относили также глашатаев, небесным покровителем которых был бог Гермес, певцов, снотолкователей и врачей; последние находились под покровительством бога Асклепия.

Все эти ремесленники считались, подобно наемным рабочим, стоящими на более низкой ступени общественной лестницы, чем земледельцы, хотя в отдельных случаях к ним и относились с большим уважением и их очень ценили. Эти ремесленники ходили из одного дома в другой, хозяева поили и кормили их, снабжали их материалом для работы, а по окончании платили им условленную плату натурой, а часто давали еще подарки. Закончив работу, они переходили к другому заказчику. Так, в «Одиссее» мы