чего покрепче. Я терпеть не могла спиртное, но, возможно, с ним смогла бы подняться на одну ступеньку безумия с этим…

Но под рукой оказался лишь стакан с водой. В него-то я и вцепилась, обливаясь и сжимая холодное стекло, пальцы у меня страшно тряслись.

А ещё в голову пришло, что я правда не помню себя до шести лет. Ну нет, это невозможно. У меня никогда не было проблем с фантазией, но до этого мужчины все же ещё расти и расти.

Отпила из стакана. Затем спокойно, со всем возможным контролем, на который была способна, ответила:

– И тогда зачем он столько лет играл свою роль? Я не знаю другого отца, кроме него. Ну и никак не могу не спросить: и где же, по вашей версии, моя мама?

Пожалуй, во всех этих отцовских забегах мне было интересно одно: где женщина, что родила меня. Мне ее всю жизнь очень ее хватало. Но эту боль я научилась прятать.

Даже психологам не позволяла подбираться к острой, ещё не зажившей теме. Потому что всегда больно, даже слишком. Ведь я даже не знаю, что случилось.

Отец всегда говорил мне, что не ответит. Мол, не может, это сильно тревожит его, и вообще, эта тема в нашем доме была запретной. Лицемерно, как по мне.

Выставлять ни в чем не повинных девушек на съедение своим мерзавцам охранникам можно, а вот говорить о матери нет? Теперь понятно, что что-то в этой истории нечисто.

Тем более что даже интернет не знал ничего об Алине Мендельсон. Словно ее и не существовало никогда. В моей памяти уж точно.

Иванютин смотрел на меня теперь более открыто. Перестал мяться и смущаться. Стал намного жёстче. Он тоже злился.

– Я не знаю, где она. Понятия не имею! Много лет назад, когда тебе едва исполнилось шесть, мы поругались. Она собрала вещи и уехала. Дальше я попал в круговерть жизненных неурядиц, а когда смог вернуться в русло, ее нигде не оказалось, а ты светилась счастьем с новым папочкой.

Что-то не сходилось. Снова не складывалось в единый пазл. Потому что я своими глазами видела, как отец выходил из этого особняка. Как каждый четверг с самого начала проводил здесь время.

– Ну так спросили бы моего папочку. Что сложного узнать у человека, где его сестра?

Он сжал руки и поднялся. Глаза в глаза мы смотрели друг на друга, и никто не желал уступать. Потому что слишком злы мы были.

Он за то, что я не верила, а я за то, что он мелет чушь. Да ещё о том периоде, которого я не помню! Абсолютно! Это низко и подло с его стороны.

Иванютин же тем временем взрывался. Наша ссора действительно напоминала перебранку отца и дочери. Словно я отвоёвывала право на собственную жизнь.

– Да как ты не поймёшь?! Он много лет с того самого момента, как мы встретились, шантажировал меня тобой и ей! Говорил, что, если я не буду делать так, как хочет он, вы пострадаете. Неужели ты думаешь, что головокружительная карьера в Гродном, впрочем, как и сам пост, его заслуга?

Я нахмурилась. В его словах было рациональное зерно. Потому что до приезда сюда, на такую большую должность, папа звёзд с неба не хватал. Карьера была и весьма успешная, но чтобы прокурор целого города…

Но даже не это задело сильнее всего. Совсем другие слова просто выпотрошили мне сердце и наизнанку вывернули душу. Я медленно поднялась и вцепилась в края стола:

– В смысле мы пострадаем? Как это «мы»? Он сказал, что мама больше никогда не вернётся. Что она мертва!

Мужчина напротив побледнел. С него в одну секунду слетели все краски. Он как в замедленной съёмке схватился за сердце и оперся на стол. Тяжело задышал, и я поняла, что это далеко не комедия для меня.

Кажется, ему и вправду плохо.

– На помощь! – завопила я, бросаясь в его сторону.

Глава 46. Ева

Люди подлетели моментально. Они просочились в комнату отовсюду. Синеющее лицо псевдопапаши пугало. Если это сердечный приступ, получается, я убила человека? Вернее, довела до…

Но его слова и вообще все то, что он мне рассказал, засели в голове так цепко, что мне стало дурно. Я хотела узнать, что там дальше. Что по ту сторону его версии развития событий.

И теперь вставал главный вопрос: а где моя мама? Я никогда не видела ее могилы и вообще… Я должна докопаться до сути.

Поэтому просто, как статуя, наблюдала за суетой. Неожиданно на помощь к Иванютину сбежались решительно все. Они оказывали ему первую помощь и с кем-то переговаривались.

Весьма неожиданно для просто наемников. Но люди вокруг двигались с озабоченными лицами, и никто не замечал маленькую меня. Все были заняты помощью ему…

В голову пришла идея. Она так ярко осветила мысли и дальнейший путь развития событий, что я даже немного воспаряла духом. Надо использовать момент.

Пока диверсия отвлекала всех, кому было до неё дело, я развернулась и устремилась по коридорам особняка вниз. Туда, куда меня не пускали. Почему-то было ощущение, что там то ли подвал, то ли винный погреб…

Я сначала просто шла быстрым шагом. Мечтала найти хотя бы оружие. Не знаю как, но на автомате я захватила с собой столовый нож. Тупой столовый нож.

Смех прорывался, скорее напоминая истерику. А коридоры в этом проклятом доме все никак не кончались. Но уверенности прибавлялось с каждым шагом.

Я вышла в основное фойе, затем свернула под лестницу. Там располагалась небольшая неприметная дверь. Ее я открыла, увидев тут же загоревшиеся подсветкой ступени.

Осмотрелась. Не знаю, есть ли там какая охрана или что-то наподобие того, но придётся рискнуть. И по-прежнему ни одного пистолета в зоне доступа.

Ну да ладно, наверняка им приказано охранять меня. Если что, встану перед Игорем как живой щит. Если он здесь, разумеется. Но мне казалось, что всё-таки он тут.

Ступила на