Мы спустились ниже. На какое-то время часовенка исчезла из виду и показалась снова уже тогда, когда наша машина проходила под ней.

— Покаяться, что ли? — тихо спросил сам себя Твердовский. — Пока не поздно.

Ему никто не ответил.

Автомобиль обогнул весь холм почти полностью, а потом еще долго катился под гору сквозь эту безмолвную, торжественную красоту, которая искрилась в лучах слепящего солнца.

Вот так мы и ехали. Твердовский легко управлялся с рулем, я изредка любовалась пистолетом. Вика смотрела за окно, но я чувствовала, что она не вникает в эту красоту. Пялится и ничего не видит, потому что ее одолевает страшное желание поспорить с Твердовским, а лучше обругать его, чтобы до него наконец дошло, как он ее разочаровал.

Минут через двадцать пять мы добрались до пригорода Астрахани. На первом же перекрестке нас остановил наряд ГИБДД.

— Паркуйся, — спокойно приказала я Твердовскому, пряча в сумочку ствол и одновременно извлекая из нее документы, подтверждающие мое право на ношение оружия и удостоверение личности, ясно понимая, что этого все равно недостаточно для того, чтобы беспрепятственно миновать кордон.

Твердовский покосился на меня и чуть пренебрежительно бросил:

— Отберут машину. — Он как-то неопределенно указал на стекло перед носом. — Никаких документов не сохранилось. Все пусто. Гамаюнов, наверное, их с собой таскал.

Мы проскочили далеко вперед, но не посмели пойти наперекор властям. Чинный сержант в кислотно-желтом жилете и с такими же манжетами оголил руку, чтобы козырнуть и принять документы. Он уже издали начал играть наскучившую, видимо, роль хозяина местных дорог.

— Приготовься, — коротко бросила я Юрию, не шевельнув при этом ни единым мускулом на лице.

— К чему? — От неожиданности Твердовский удивился, а между нами появилась озабоченная физиономия Виктории.

— Что новенького на сей раз? — Она была похожа сейчас на любознательного ребенка.

Гаишник важно приостановился, с интересом уставился чуть ниже багажника, покрутил головой, рассматривая наш номер. Я опустила стекло в холодном выжидании, когда же он соизволит причалить к окну. Едва блюститель порядка двинулся с места, я выбралась из машины и поманила его к себе:

— Товарищ сержант. — Мой окрик сделал свое дело. На мгновение он отвлек гаишника от персоны Юрия. — Мы совсем заблудились. А нам бы на Москву.

Мордастый парень посмотрел на меня так, что я сразу поняла по его глазам: нас здесь ждали. Парень задумался. Видимо, начал подыскивать подходящий ответ, дабы притупить нашу бдительность. Технологию я знала. Дальше все произошло бы в считаные минуты. Звонок, машину на платную стоянку, нас в кутузку до прибытия Зотова. И будьте здоровы, все сначала.

Я как бы просто так положила руку на крышу «Жигулей», и мордастый вздрогнул. Прямо в лицо ему смотрел ствол пистолета. Из будочки поста ГИБДД вышли двое в серых фуражках и бронежилетах, придерживая под руками короткоствольные автоматы. Они широким вальяжным шагом тронулись к нам.

— Чего тебе надо? — сурово спросила я, глядя в глубокие, чуть выпуклые глаза сержанта. — Чего ты здесь потерял?

Несчастный так растерялся, что не сразу смог заговорить.

— Проверить хотел…

— Проверил?

От ужаса у него начала подниматься кепка на самой макушке.

— Проверил? — зашипев, как змея, повторила я свой вопрос. — Думай теперь, как быть, или я тебе башку размозжу. И пригнуться не успеешь.

Мне показалось, что я на него невозможно громко, просто зверски орала. На мушке холодного, сыреющего на мелких пылинках снега ствола в такт тяжелым ударам моего сердца подрагивал мордастый. Я оглянулась на подходивших и властно, но с дружелюбной улыбкой посмотрела на искаженные напряжением фигуры.

— Тридцать восьмой калибр, — не унималась я.

Несчастный гаишник хлопал виноватыми глазами, пытаясь изобразить что-то похожее на кивки. Он стоял, как бревно, и нетрудно было понять, что с ним происходит. Даже издали.

Поднимая на свежем снегу грязные брызги, идущие к нам рванули с места и помчались к товарищу на выручку.

Можно было взять его в заложники и удирать отсюда. Наверняка все, что случилось позже, вышло отчасти по моей вине, но в то мгновение я не могла рисковать своей подопечной.

— Крикни им, что у нас все нормально и что нас ни к чему проверять. Считаю до трех… Раз!

Милиционер сбросил свою растерянность, хотя краем глаза неотрывно следил за моим пистолетом. К подходящим я располагалась почти спиной. Сержант козырнул, кивнул многозначительно, словно проверил невидимые документы Твердовского и они, конечно же, оказались в полном порядке. После чего спокойно посмотрел на своих товарищей и как-то глухо, как покойник, засмеялся. Потом пошатнулся и, покачиваясь, побрел от машины на негнущихся ногах.

— Это не они, братцы. Расслабьтесь. У них все в порядке.

Сделав максимально спокойную отмашку рукой, он действительно заметно успокоил подоспевших к нему омоновцев, и те притормозили.

Я вернула предохранитель пистолета в исходное положение. Сержант сделал еще несколько шагов прочь от машины, и мы, я и он, не сговариваясь, коротко, словно еще раз желая запечатлеть друг друга в памяти, переглянулись. Он, еще долго не сводя с меня глаз, смотрел так, словно у него помутнел рассудок, а я как в лихорадке, как в полудреме. Прятаться было некогда, да и невозможно, да и… В тот момент мне стало почти все равно, видят они в моей руке оружие или нет. Не отводя ствол от мордастого, на ту минуту совсем побледневшего, я села в машину и приказала:

— Жми!

Твердовский ударил по газам. Автомобиль резво сорвался с места. Однако уже метров через двести на дорогу выскочил тентованный «уазик» и встал поперек. Дверцы откинулись в стороны, и из машины выскочили ребята с автоматами на изготовку. Секунда-другая, и палить начнут без разбора. Я почувствовала, что церемониться с нами не станут. Юрий круто вырулил на обочину, быстро развернулся и поехал назад. А омоновцы уже всем отрядом плюхнулись в снег животами, занимая удобную боевую позицию.

Твердовский не стал долго раздумывать. Если не бросили шипов на дорогу, значит, можно рвать напролом. Чувствуя, что на нас сейчас хлынет свинцовый ураган, я успела крикнуть:

— Пригнись, Вика!

И сама согнулась в три погибели. Свернулась клубком, пряча под руки голову. «Жигуль» стремительно набирал скорость, на нас же обрушился смертельный ливень. Мне показалось, что выстрелам не было конца. Пули проходили то выше, то ниже меня. Я чувствовала, как их жирные тушки не просто впиваются в плоть машины, а крушат все на своем пути в пух и прах, пробивая корпус навылет, как кусок ваты.

Выстрелы затихли. «Только бы колеса уцелели», — подумала я.