— Менты! — снова взвизгнув, крикнула она мне.

По-моему, визг стал для нее единственным способом передачи мыслей. Она указала куда-то вдаль, туда, откуда мы только что так неудачно прибыли.

— Сколько их? — спросила я, пытаясь рассмотреть хоть что-то в боковое зеркало.

— Две машины, — бросила Вика и тут же нырнула в салон нашего авто.

Я рванула с места. Машина лихо стала набирать скорость. Отрыв был весьма существенный, и я надеялась использовать эту фору.

Виктория сбросила шубку, сгребла волосы на затылке в тугой сноп под резинкой. И, откинув за спину свою шикарную гриву, вновь склонилась к Юрию.

Я не знала, куда вести машину. У меня не было ни малейшего представления о местности. Приходилось выбирать путь, который сам открывался перед моими глазами. Продолжать уходить от погони было полной бессмыслицей. Не прошло и двух минут, как милицейские машины снова появились на горизонте. Они уже включили сирены и засверкали мигалками. Преследователи то и дело попадали в поле зрения, когда я косилась в зеркало. Из-под колес фонтанами рвались хлопья бурой воды, перемешанной с талым снегом. На панели управления замигал огонек «горючее на исходе».

— Чтоб тебе пусто было! — в сердцах ударила я по клаксону автомобиля, и машина коротко квакнула. — В самый неподходящий момент.

— Что опять? — спросила Вика, пытаясь что-то сделать с безжизненным телом Твердовского.

— У нас бензин на исходе, — коротко ответила я.

Виктория, не веря своим ушам, уставилась на меня, хлопая глазами. Затем быстро оглянулась в сторону преследовавших нас машин, словно пытаясь понять, сколько минут нам осталось жить.

— И ведь стрелять нельзя. Все-таки, как-никак, стражи порядка, — зло произнесла я, тоже обернувшись назад.

Впереди замаячил железнодорожный переезд, там тоже замигал светофор и начал опускаться шлагбаум. Тонкой змейкой из-за лесополосы выполз товарный состав.

— Есть выход! — В моей голове родилась шальная мысль.

— Какой? — Вика смотрела на меня во все глаза.

— Бросаем к чертовой матери машину, прыгнем на любой товарный вагон, а легче всего на платформу, и хрен кто нас поймает по свежему снегу. Менты ни за что не додумаются до этого.

— А как же Юра? Мы его оставим здесь?

Я плавно начала гасить скорость. Из-за кирпичной выбеленной будки выскакивали громады вагонов. Они с грохотом уносились вдаль, свирепо стуча по стыкам рельсов тяжеленными колесами.

— Юра мертв. Ты хочешь присоединиться к нему?

Я перевела рычаг переключения передач на нейтралку и заглушила теперь уже бесполезный двигатель, вытянувший из бака все до последней капли. Виктория вытерла рукавом мокрое от слез лицо и первой открыла дверь, тревожно глядя назад. «Уазики», не снижая скорости, летели, почти не разбирая дороги. Через раскрытую настежь дверь в салон ворвался грохот, идущий от железной дороги.

На переезде не было дежурного, и это несколько облегчало предстоящую нам операцию.

Я выбралась из машины и, оглянувшись на преследователей, откинула назад непослушную челку.

— Вика!

Виктория обернулась на мой голос.

— Да?

— Побежишь рядом со мной и потом дашь мне руку.

— Что? — переспросила девушка, не расслышав мою скороговорку.

— Дашь руку! — Я продемонстрировала ей раскрытую ладонь. — И побежишь рядом.

Я перекинула через плечо сумочку и взглядом указала на летящие мимо стальные громады.

— Запрыгивать будем на платформу. Дай мне руку.

Вика послушно протянула ладонь.

— Будешь бежать за мной, и когда я запрыгну, то втяну и тебя за собой.

Вика выслушала меня и оглянулась на нашу машину, на безжизненное тело Твердовского.

— А Юра?.. — снова беспомощно спросила она.

Ответить я ей не успела. Милицейские машины подкатили вплотную к нашей «шестерке», из них прямо на ходу начали выпрыгивать оперативники. Они со всех ног бросились к нам.

Я увидела ту самую платформу, которая шла между двумя цистернами, и, когда до нее оставалось метра четыре, бросилась бегом в сторону локомотива. Виктория неуклюже последовала за мной. Я уцепилась за что-то, но рука соскользнула с сырого железа, да и, откровенно говоря, у меня не хватило смелости, чтобы перенести тяжесть тела на вагон, и я сорвалась. Виктория натолкнулась на меня, но устояла на ногах.

Милиционеры были уже метрах в десяти.

— Виктория, цепляйся и уезжай без меня, — крикнула я.

— Нет! Не уеду! — дрожа всем телом, ответила она.

— Езжай! — грозно приказала я и бросила девушку на раму пролетавшей мимо цистерны.

Поезд слегка сбавил ход, и этого вполне хватило, чтобы Белохвостова уцепилась за что-то руками и умчалась в то же мгновение, громко крича что-то. Это произошло так быстро, что от облегчения я едва не расхохоталась, что было бы не совсем уместно в такой нелегкий момент.

Через несколько секунд я тоже была на составе. И к великому моему сожалению, обронила сумку. Ледяной воздух стал моим попутчиком. Я вцепилась в какие-то стальные крючки и, повиснув на них, смотрела на растерянные лица милиционеров. Даже для них все происходящее было чем-то невероятным.

Я оказалась между вагонами. Не в силах забросить ногу ни на один из них, я не могла двинуться с места. Подо мной неразборчивой полосой летела земля, точнее сказать, сугробы, кусты, шпалы. Руки мои почти сразу одеревенели, и я не чувствовала пальцев. Не знаю, сколько времени я боролась и с ветром, и с этим адским мучением, но вскоре мне как-то удалось вскарабкаться на один из вагонов. Я уцепилась за скобы, ведущие наверх. Слева от меня был контейнерный вагон, справа платформа. Я устроилась на сцепке вагонов, ноги забросила на противоположный от меня замок. С минуту посидев так, не разжимая окоченевших пальцев, я немного перевела дух, затем снова полезла вверх. Я ясно понимала, что долго мне ни за что не провисеть на краю вагона, и поэтому до наступления полного обморожения конечностей предприняла героическую попытку забраться на станину платформы. Мне удалось это сделать, хотя и с огромными усилиями. Сантиметр за сантиметром я приближалась к, условно говоря, горизонтальной и, еще более условно говоря, ровной поверхности, на которую в конце концов грохнулась всем весом моего истерзанного тела. Сжалась в комок и попыталась дыханием отогреть свои оледеневшие пальцы.

Я лежала на боку. Куда-то вниз уносились редкие деревца, утопающие в сугробах, густые безлистые кусты. Мне казалось, что я вот-вот умру. Так я устала.

Чуть отдышавшись, я перевела взгляд туда, где должна была быть Вика. Нас разделяло, как мне тогда показалось, вагонов десять. Я закрыла глаза и провалилась в небытие.

Очнулась я, когда поезд сильно сбавил ход, и мои пальцы немного отогрелись за пазухой. Приложив немалые усилия, я судорожно продолжила свое движение, потому что нельзя было больше сидеть. Где-то там впереди находилась Виктория Белохвостова, и только небеса знали, жива ли она еще. Возможно, ей требуется медицинская помощь.