Нелли прикусила губу и вдруг выпалила:

– Хотите, я попробую узнать, кто был тот парень? Я правда постараюсь! Вы тут все-таки чужая, вам могут и не сказать. Или просто не захотят напрягаться, вспоминать. А я потихоньку это сделаю, ладно? Я теперь понимаю, что это важно, а сначала не могла взять в толк, ради чего все это…

Татьяна ее поблагодарила. Девушка с готовностью дала ей свой домашний телефон, и когда Татьяна отходила от стола, то заметила, что губы Нелли беззвучно шевелятся, будто она что-то повторяет про себя, пытаясь как следует запомнить. Женщине показалось, что та твердит одно и то же имя: «Петр Врач, Петр Врач…»

– И это все, что мне обещали. – Антонина Григорьевна поставила перед девушками поднос с чаем. Те то и дело порывались вскочить, чтобы ей помочь, но женщина настояла на том, чтобы самой накрыть на стол. – Следствие еще ведется, но как… Спустя рукава. Говорят – уличная драка, свидетелей не нашлось… Якобы подняли данные обо всех происшествиях в нашем районе, которые имели место к тому часу, когда вернулся домой Леня. Глухо. Угоны автомобилей, несколько бытовых драк на дому. Я спросила – есть ли у них хотя бы подозреваемый? А они отвечают – не беспокойтесь, найдем… «Мы вам обещаем…»

Чашки нервно зазвенели, когда она совершенно без необходимости поправила их на подносе. Антонина Григорьевна открыла сахарницу, суетливо помешала сахарный песок ложечкой. Казалось, когда она что-то делала, ей было легче.

Девушки и прежде знали Антонину Григорьевну, и она представлялась им человеком с уравновешенным характером. Теперь, после похорон сына, она очень переменилась. Каменное бесчувствие, которое владело ею на кладбище, сменилось какой-то нервностью, неспособностью усидеть на месте. Она без конца переставляла на столе приборы, придвигала к девушкам вазу с печеньем, но сама не садилась.

После похорон прошло три дня. Когда поминки заканчивались и бывшие одноклассники Лени подошли к его матери проститься, она просила их навещать ее – когда им вздумается. И девушки пришли к ней в гости – причем инициатором визита выступила Нелли.

Ее подруга слегка недоумевала. Нелли все эти дни вела себя очень странно. Стало известно, что девушка обзванивает всех своих знакомых – как школьных, так и институтских, пытаясь выяснить что-то или о человеке, который привел Иру на вечеринку к Сергею, или о совершенно конкретном лице по имени Петр Врач. Пока эти поиски не дали никаких результатов, кроме одного – Нелли стали считать странноватой. Раньше она заслужила только репутацию чересчур чувствительной девушки. Теперь ее в глаза называли чудачкой. И вот – этот необъяснимый, несвоевременный визит к матери Лени.

Сама Дуня никак не рассчитывала пойти сюда в этот праздничный день – второго мая. У нее были совсем другие планы. Но подружка позвонила ей с самого утра и так настаивала, что Дуня в конце концов согласилась. На вопросы, зачем все это затевать и почему в таком случае не пригласить с собой остальных членов компании, Нелли неожиданно ответила:

– Я доверяю одной тебе!

Этот ответ настолько сразил Дуню, что та немедленно согласилась. По дороге она допытывалась у Нелли – к чему ей этот Петр Врач?

– Неужели ты ищешь его ради той женщины? Матери Иры?

– Ну, а если так? – почти заносчиво ответила девушка. – Я хочу ей помочь.

– Но ты же убедилась – никто о нем не знает. Благодаря тебе все теперь только о нем и говорят, и все равно никто ничего не вспомнил.

– А как он в таком случае попал на день рождения к Сереге?

На этот вопрос Дуня ничего ответить не смогла. Она и сама хотела бы знать, кто же пригласил в гости эту пару, если Сергей отказывался от знакомства с ними наотрез.

– Может, кто-то затащил их в гости с собой, а потом забыл об этом, – сказала она, уже перед самым подъездом. – Или ты просто не нашла еще кого-то из гостей. Ты ведь не уверена, что расспросила всех?

– Я найду всех, – пообещала Нелли, оттягивая тяжелую дверь подъезда. – А теперь хватит об этом.

И странно – Дуня давно уже привыкла помыкать своей подружкой – это пошло еще со школьной скамьи. Нелли слушалась беспрекословно, ей и в голову не приходило иметь какое-либо мнение, которое расходится с мнением подруги. А уж тем более – противоречить ей. И тем паче – командовать Дуней. Та была выше ростом, красивее, спортивнее, быстрее схватывала информацию на уроках и пользовалась успехом у парней. Но теперь ей даже не пришло в голову, что Нелли можно не послушаться. Она покорно замолчала и вошла за нею в подъезд. Подруга вела себя так, будто ей была доверена какая-то важная тайна, – а ничто на свете Дуня не любила больше, чем тайны и загадки. В конце концов, обеим девушкам было всего-навсего по двадцать три года…

По просьбе Нелли Антонина Григорьевна выложила перед ними фотоальбомы – девушка высказала желание посмотреть фотографии Лени. Дуня не стала вмешиваться и спрашивать – зачем это нужно. Она просто с любопытством наблюдала за происходящим. На диван легли старые альбомы, обитые потертым плюшем синего и серого цветов. За ними – более современные, времен застоя, скромно обтянутые тусклым коленкором. И совсем свеженькие – дешевые корейские изделия в глянцевых цветастых обложках.

– Тут и ваши школьные снимки, и ранние… И последние.

Нелли принялась перекидывать ломкие картонные страницы, бегло вглядываясь в лица на снимках. Дуня уселась рядом с каким-то альбомом в руках и удивленно следила за подругой. В какой-то момент, когда Антонина Григорьевна вышла заново поставить чайник, ее осенила догадка и она шепнула Нелли на ухо:

– Ты ищешь в альбомах того парня с вечеринки?

– Да! Давай сюда новые, скорее!

Дуня поспешно выхватила из стопки альбомов те, что казались самыми последними. Там в самом деле часто встречались снимки Леонида примерно в том возрасте, в котором он погиб. Девушки поделили альбомы поровну и сосредоточенно листали страницы. На кухне позвякивала посуда, еле слышно посвистывал закипающий чайник. Дуня шепнула:

– А ты его узнаешь, если увидишь?

– Ну ясно. А ты?

– Постараюсь, хотя его лицо… Встретишь такого – не признаешь. А почему ты ищешь его у Лени? Лучше бы порылась у Сергея. Он же все-таки к нему пришел.

– Уже рылась, – сквозь зубы ответила Нелли. – Ноль. Похожие-то были, но ни разу я не могла сказать – «это тот самый».

– А что он такого натворил? – спросила Дуня, но тут в комнату вернулась Антонина Григорьевна.

Она слегка расстроилась, увидев в руках у девушек последние альбомы:

– А, это новые… Я не очень их люблю. Тут уже много людей, которых я совсем не знаю.

Девушки перестали листать страницы – отчасти из вежливости, отчасти потому, что продолжать поиски при хозяйке было трудновато. Она могла задаться вопросом – почему они так быстро перекидывают страницы, почти не глядя на изображения.