– Мне больше нравятся его детские альбомы, – прошептала та, присаживаясь к столу и открывая розовый коленкоровый альбом. – Вот этот. Вообще-то по цвету он был скорее предназначен для девочки, но другого мы купить не смогли. Это его самый первый альбом. Тут все…

Она рассматривала серые и желтые младенческие фотографии сына, казалось, совсем забыв о гостях. Антонина Григорьевна настолько ушла в себя, что даже не вспомнила о вскипевшем чайнике, который только что принесла в комнату. Нелли бегло взглянула на нее и, убедившись, что женщина уже не обращает на них внимания, еле слышно шепнула подруге:

– Этого парня нужно найти. Мама Иры думает, что он причастен к ее смерти.

Дуня широко раскрыла глаза:

– Быть не может!

– Правда! Я всем вру, что он на той вечеринке занял у меня денег и смылся, и вот я не могу его найти.

– Я слышала эту легенду, но не поверила.

– Я слишком плохо врала? – огорчилась Нелли.

– Просто у тебя никогда нет лишних денег, – парировала Дуня, с облегчением ощущая, что снова берет утраченное было превосходство над подругой. Она часто подшучивала над Нелли.

В другой комнате зазвонил телефон. Антонина Григорьевна вскочила и быстро вышла из комнаты, слегка зацепившись плечом о косяк. Нелли проводила ее взглядом:

– Как она изменилась! Ее просто шатает от горя…

– Ты не сказала толком – как он оказался причастен к смерти Иры? Я слышала – та погибла в автокатастрофе.

– Не совсем, – возразила Нелли. – Ее сбила машина. Машина-то осталась цела.

– Ну все равно. За рулем сидел тот самый парень?

– Нет, его даже рядом не было… По-видимому, – тише добавила та. – Знаешь, я пару раз перезванивалась с Ириной мамой, уже после поминок. Она мне рассказала столько подробностей о ее смерти… И она уверена – того парня нужно отыскать. Может быть… Я, конечно, не знаю… Но эта женщина, Татьяна Николаевна, думает, что, может быть, и Леня мог пострадать именно из-за него.

Дуня вздрогнула, собралась возразить, что эта версия слишком уж притянута за уши, но подружка даже не дала ей времени раскрыть рот. Она задумчиво произнесла:

– Это и в самом деле очень подозрительный тип. И он совершает странные поступки.

– Да что он такого совершил? Мы с тобой даже не разглядели его толком! Ничего он не делал – стоял на балконе и курил! – наконец высказалась Дуня.

Но та по-прежнему не обращала внимания на ее сопротивление:

– Знаешь, что у меня не укладывается в голове? Что он привел с собой на день рождения Иру, а потом преспокойно отпустил ее с Леней… Как будто не знал ее, и они были чужие.

– Ну и что?

– Да ведь она в это время была от него беременна! – выпалила Нелли.

Дуня так и ахнула:

– Врешь! Правда? Обалдеть! – Она лишилась дара связной речи. – А Ленька что?

– «Что-что»! Он это знал и все равно хотел жениться! Да тише ты! – шикнула девушка, видя, что подруга снова открывает рот для очередной серии восклицаний. – Потом будешь ахать. Я все про тот день рождения думаю. Видно, они серьезно поссорились. Или прямо там, или перед приходом в гости. Я так думаю, во всяком случае… Иначе почему он отпустил ее с другим парнем? Другого объяснения у меня нет.

– И мать Иры считает, что из-за этой ссоры он толкнул ее под машину или вроде того? – спросила Дуня, слегка придя в себя от потрясения и обретя прежнюю язвительность. – Через два месяца, да? Так долго обдумывал преступление? Нелка, это просто нелепо! И при чем тут Леня!

Нелли пожала плечами:

– Что толку гадать? У нас есть его внешность – мы его помним, пусть даже смутно. И есть имя. Если имя и внешность совпадут – этот тот самый тип, которого ищет мать Иры. А он-то отрицает, что общался с ней, понимаешь? Говорит, что видел ее только изредка и почти случайно.

Дуня продолжала листать страницы альбома, автоматически прислушиваясь к разговору в соседней комнате. Видимо, позвонил кто-то из родственников, так как Антонина Григорьевна называла собеседника на «ты». Девушка уже досмотрела альбом почти до последней страницы и вдруг остановилась.

– Нашла? – воскликнула Нелли и перегнулась через ее плечо.

Однако, увидев снимок, она нахмурилась. На фотографии была изображена худенькая темноволосая девушка, снятая где-то на природе или в городском парке. Она стояла в сквозистой тени большого дерева, картинно придерживая на голове соломенную шляпку. Шляпка в придерживании не нуждалась – судя по спокойным складкам цветастой юбки, надетой на девушке, ветра в тот день не было.

– Почему она оставила тут Ольгу? – пробормотала Нелли. – Я думала, она ее просто ненавидит…

– Может, Леня оставил, – шепнула Дуня и быстро закрыла альбом. – Кстати, это единственная ее фотография, других мне не попалось.

– Наверняка их было больше, – хмуро заметила Нелли. – В этих последних альбомах много пустых страниц.

– Кстати… – Дуня прислушалась к разговору в соседней комнате. Беседа, судя по всему, подходила к концу. – Почему мать Иры не может показать нам фотографию этого парня? Если ее дочь с ним гуляла, у нее должен быть снимок.

– Никакого снимка у нее нет – иначе она бы нам его показала, не сомневайся. А приметы, которые она мне сообщила, слишком уж общие. Получается даже хуже – как только она скажет, что у парня широкое лицо, я сразу начинаю думать, что у того тоже было широкое. Она сказала про зеленые глаза, и я уже не уверена – зеленые они были или все-таки серые… Нужен снимок.

Но снимка они так и не нашли, хотя засиделись в гостях больше двух часов. Антонина Григорьевна, судя по всему, даже успела устать от их общества. Она рассеянно пристроилась возле стола с чашкой чая и сигаретой, читала телепрограмму и только изредка обращалась к девушкам с каким-нибудь вопросом. Они уже собрались уходить, когда она задержала их, неожиданно спросив – не жаловался ли им Леня в последние дни на какие-нибудь денежные затруднения?

Девушки переглянулись и ответили отрицательно:

– Мы ведь редко виделись, – напомнила Нелли.

– Только когда собиралась вся компания, – вставила Дуня. – Леня ведь работал, а мы учились…

– Да-да, – уже рассеянно откликнулась та. – Я всегда жалела, что он бросил институт. Ну что ж, идите. Не забывайте меня. Постойте… А письмо? Про письмо он не говорил?

Этот вопрос окончательно поставил их в тупик. Они даже не решились переспросить, в чем, собственно, дело и какое письмо имеется в виду. Антонина Григорьевна не стала настаивать на ответе и больше ни о чем их не спрашивала. Уже на лестнице девушки обменялись многозначительными взглядами.

– Тебе не кажется, что она немножко не в себе? – спросила Дуня.

– Она нормальна. Просто думает о чем-то своем и считает, что все думают вместе с нею, – грустно ответила Нелли. – Как жаль… Я так рассчитывала найти у нее снимок того парня. Просто ума не приложу, где еще его искать…