– Позже я покажу тебе.

Крессида взяла пузырек и снова намазала руки. Неуловимый аромат окружал ее – она почувствовала, как надвигаются слезы, поборола их.

– Как я еще могу порадовать тебя, Трис?

– Еще осталась кожа, не намазанная маслом.

Его длинные, сильные ноги.

Она подвинулась ближе к его лодыжкам и помассировала их, затем бедра, закусив губу, несмело провела рукой по ягодицам.

Он напрягся под ее руками, и она остановилась.

– Тебе больно?

Он рассмеялся.

– Я могу вытерпеть.

Этот массаж возбудил ее так же, как и его. Ей хотелось принести ему облегчение, самой испытать наслаждение.

Однако это станет для них катастрофой. Сейчас они были как в волшебном сне, но они должны быть осторожны. Никто из них не хотел, чтобы эта ночь связала их какими-то обязательствами.

Существовали безопасные удовольствия, и это было одним из них. Безопасные? Они шли по лезвию ножа, и она знала это – самой большой опасностью был ее слабый характер. Как жестока судьба – они встретились в этом мире, но их брак невозможен.

Судорога в ноге вернула ее к реальности. Крессида поменяла позу. Она оседлала его бедра. Ах, так гораздо удобнее. Так она может легко гладить его тело, сильнее массировать и даже подняться, чтобы перенести вес тела на руки.

Крессида наклонилась и прижалась губами к его пояснице, почувствовав вкус масла и кожи Триса.

Он лениво заворочался под ней. Она окинула глазами его тело. И вдруг увидела… Она отвела взгляд, но затем снова стала рассматривать длинный, покрытый венами столб, более темную головку с щелью посередине, откуда должно выходить его семя. Набравшись храбрости, она коснулась его кончиками пальцев.

– Он такой твердый. Почему?

Трис рассмеялся:

– Если ты спрашиваешь о физиологии, то я не берусь просвещать тебя. – Его рука накрыла ее руку, обвивая ее пальцы вокруг возбужденной плоти. – Если же мы говорим о другом, то это произошло из-за твоей близости, Крессида. Из-за тебя.

Слащавая сентиментальность. Ей это совсем не нравилось. Это ложь.

– Это значит, что такого никогда с тобой не было до нашей встречи?

– Мужчины есть мужчины. Мы – животные. Но сейчас это из-за тебя.

– Или из-за массажа.

– Меня массировали профессионалы, любовь моя, и я не реагировал так.

«Любовь моя» – так он сказал. Их взгляды встретились. Но Крессида опустила глаза, чтобы он не прочитал ее мысли. Наверное, в постели он называл всех женщин «любовь моя». Мужчины часто называли женщин «дорогая», хотя те не были им дороги, называли себя «покорными слугами», хотя вовсе ими не были.

Но зачем думать об этом? Здесь, сейчас он хотел ее. Доказательство было в ее ладони. Она скользнула рукой вверх и вниз.

Его губы снова раскрылись. Именно этого она хотела. Трис был так красив, но возбужденный, с закрытыми глазами и растрепанными волосами он разбивал ей сердце.

Да, есть опасности, о которых она и не подозревала, отправляясь в это путешествие. Она была готова пожертвовать своей добродетелью, но она не знала, что может потерять свое сердце.

Не потому, что он красив, обаятелен, не потому, что он богат и знатен. Даже не потому, что он искушен в делах секса.

Но потому, что он нравился ей, потому, что она переживала за него, была без ума от его нежности и искренности. Его глаза открылись, в них появились настороженность, беспокойство. Она улыбнулась и снова скользнула по нему рукой.

Что теперь? Она знала, что он скажет ей, если она сделает что-то не то.

Крессида стала ласкать его двумя руками – сначала одной потом другой. Пришел медленный, успокаивающий ритм; она позволила одной руке дойти до самого верха. Головка казалась чувствительной. Такой же чувствительной, как и ее самое интимное место.

Она услышала, как он вздохнул, задвигался.

– Умница Крессида, – прошептал он. – Но готова ли ты немного запачкаться?

Она поняла, что он имеет в виду. Капелька жидкости уже показалась на кончике.

– Да.

– Оберни его поясом.

Она покраснела от смущения, но это не было неприятно, и ей не хотелось отступать. Разгадка еще одной тайны найдена ею. Это приводило ее в возбуждение.

Слыша свое сильно бьющееся сердце, она подняла черный шелковый пояс, провела поясом по нему, наблюдая за его реакцией.

Трис рассмеялся.

– Бесстрашная исследовательница! Но мне нужны твои руки.

Откровенная просьба. Крессида стала гладить его под шелком, пытаясь почувствовать его реакцию. На этот раз она следила и за его лицом.

Секунду спустя он закрыл глаза. Его губы стали двигаться в том же ритме, что и ее руки. Выражение его лица стало почти болезненным.

Она обнаружила, что ускорила свои движения, соревнуясь со своим пульсом и его дыханием, подгоняя его.

Трис напрягся и застонал, Крессида почувствовала, как из него извергается семя. Она пыталась рукой уловить это семя и удержать Триса, тело которого подергивалось снова и снова.

Крессида тоже глубоко дышала, она понимала, где он сейчас и что чувствует. Она радовалась, что сделала это для него, но ей хотелось тоже пережить подобное. Хотелось того, что они не могли сделать. Он открыл глаза и улыбнулся.

– Спасибо.

Он сел, взял у нее пояс и бросил его на пол. Она чуть было не сказала ему то, о чем думала: после этой ночи ее жизнь станет пустой.

– Но разве мы уже закончили?

Он расхохотался.

– О нет! Пока мы оба бодрствуем, мы не закончим. Теперь моя очередь намазать тебя маслом. Всю…

Крессида открыла глаза и попыталась вспомнить, когда она заснула. Который час? Занавески задернуты, в комнате темно. И все же она могла видеть Триса, видеть своего любимого; он спал на животе, повернувшись лицом к ней.

Ей очень хотелось откинуть темные волосы с его лба, погладить по щеке, пока он спит. Ночью это стало для нее самым естественным занятием на свете – гладить его. Как угодно и где угодно.

И позволять гладить себя.

Она улыбнулась при воспоминании о его руках, смазанных маслом, ласкающих все ее тело, лениво выписывающих узоры на ее спине. Она настояла на том, чтобы еще раз намазать его, на этот раз спереди. Она снова помогла ему дойти до экстаза. Он целовал и ласкал ее, вел за собой к вершине блаженства.

Она вздохнула – за всеми этими чудесными воспоминаниями притаилась печаль. Печаль оттого, что их совместное путешествие уже закончено. Она никогда не сможет вернуться сюда.