заехали перекусить. Типичный южный «Тако-белл», полупустой. Взяли по порции острого тако, чтобы перекусить на капоте машины. Оба не знали, как начать разговор.

— Ты думаешь, он врет? — начала Дайна

— Это слишком бредово для вранья. Местные религиозны, он бы не стал выдумывать такое.

— Священник… Может он ошибся?

— SWAT надевает черные комбинезоны обычно. Но их никак не спутать с сутаной, даже вдали. Я бы не поверил, если бы не одно «но». Он сказал, что выживших поставили на колени и расстреляли. Я нашел это место. Там следы от пуль и остатки крови. Похоже на правду.

— Кем надо быть, чтобы…

— Просто человеком.

Дайна вытаращилась на меня.

— Люди больше двух тысячелетий убивают друг друга по причинам, которые кажутся им достаточными, чтобы пойти на убийство. Убивают во имя общества и государства, по велению закона.

— Да но как же… суд?

— Для фанатиков они сами — высший суд. В моей стране — так поставили на колени и расстреляли в затылок несколько миллионов людей. Потому что они были enemy of the people, враги народа.

— Откуда ты?

— Из России.

Дайна проглотила кусок тако.

— Это требует выпивки, — сказала она. — Не принесешь текилы?

— Тебе за руль.

— Ты прав. И в целом — ты выглядишь достаточно психом, чтобы быть русским.

— Ты считаешь, что русские — психи?.

— Да, считаю.

Я кивнул.

— Теперь выпить надо мне. Но я за рулем.

Помолчали. Совсем стемнело, вывеска на «Тако Белл» играла красными и желтыми бликами на мокром — дождь прошел — асфальте, а вокруг темнота. Даже не темнота — мрак. Мрак, который так и норовил захватить остатки света и поглотить собой всё.

— Давно здесь? — спросила Дайна.

— Больше двадцати лет.

— И что думаешь о Путине?

— Я не госсекретарь, пусть он и думает о Путине.

— Я заметила, ты с оружием на «ты». Это из-за того что ты русский?

— Это из-за того что я — американец. В России была призывная армия. Хочешь — не хочешь, иди, служи. Это называлось «долг перед Родиной». В один прекрасный день нас погрузили в эшелон и кинули на войну, ничего не сказав. Даже не объяснили с кем — а офицеры и сами не знали, только матерились. Я стрелял из автомата один раз, нам дали примерно два магазина выпустить. Попал — не попал, какая разница. Вечером нас погрузили на БМП и куда-то повезли. Никто не ставил никаких задач, ничего не объясняли. В ту ночь погиб весь мой взвод. Я один остался в живых. Просто повезло.

— Давай сменим тему.

— Давай. Что дальше? Я имею в виду со священником и людьми шерифа.

— У нас всего одно сомнительное свидетельство подростка, которому нет двадцати одного года. Это против свидетельства шерифа и его людей. Не говоря о священнике — здесь любой судья ходит на мессу. Никто не поверит.

— И что делать?

— Копать дальше. Если будет два или три свидетеля, говорящих одно и то же — ФБР сможет вмешаться.

— Этот долбанный комитет бдительности не может существовать в пустоте. Не может он и остановиться. Значит, рано или поздно мы добудем еще доказательства. И ты получишь своего Пулицера.

Дайна поежилась.

— Мне здесь не нравится.

— Мне тоже не особо.

— Знаешь… а ведь если все даже вскроется, многие будут оправдывать этот комитет.

— Не сомневаюсь.

— Люди проголосовали за Ла Бонта на губернаторских выборах совершенно осознанно. Они знали, какими методами он наводит порядок, и выбрали его.

— Но зачем тогда мы пытаемся…

— Нас наняло ФБР, забыла? Не думай об этом. Простых ответов нет. Поехали…

США, Кейп-Код. 30 марта 2023 года

Кейп-Код, как и Мартас-Виньярд и некоторые другие места — были местом только для своих. Политики, крупные лоббисты, даже не бизнес. Здесь много мест, куда посторонних просто не пускают. Нет, не Федеральная служба охраны, частники. Никакого организованного отдыха, никакой индустрии развлечений тут нет, потому если вы хотите чтобы вас развлекали, недорогой семейный отдых — купите билет в Майами или в Калифорнию. Здесь нет никаких больших отелей, никакого алл инклюзив, снять домик стоит больших денег, и то могут отказать. Люди здесь отдыхают поколение за поколением, некоторые владельцы домов владеют ими более ста лет.

Что здесь есть? Хорошая рыбалка, пляжи — но не ухоженные, и купаться тут холодновато. Сельская местность, тишина — для человека, ушибленного городом, здесь отдохновение. Здесь не получится так: никогда я так не уставал, как в отпуске. Лишних людей тут нет, все свои. Недалеко — самые дорогие университеты страны. Можно вспомнить прошлое. Обычное времяпрепровождение тут — рыбалка. Никто не бухается в бассейн с криком «Тагил!» потому что тут нет бассейнов.

Интересно, что иметь недвижимость здесь — это круче чем, к примеру, квартира в Париже или Лондоне. Американцы вообще — американоцентричны, никто не поймет, скажем, заявления: «У меня квартира в Лондоне!» Ну и что? Поехать туда особых проблем нет, если ты там постоянно бываешь — можно и снять квартиру, в отеле намного удобнее, там обслуживание. Но вот, если ты скажешь, что «Мы на лето едем в наш домик на Кейп-Код, он нам от деда достался» — тут сразу все понятно. Элита, причем элита потомственная, в поколениях.

Да, и еще. Можно, конечно, купить квартиру в кондоминиуме в Майами на ватерфронте, заплатить два или три миллиона долларов и считать, что ты американец. Но ты — не американец. Чтобы хотя бы начинать понимать Америку — надо ехать на Восток. Проехаться по маленьким городкам тех тринадцати штатов, с которых и начались США. Посмотреть, как там люди живут, послушать их. США — это ведь идея, и идея великая. Идея свободы. Можно сколько угодно говорить о том, что не получилось — но фундамент-то именно этот.

Правда, в последнее время свободы становилось все меньше и меньше. Тому были причины. США, победив в Холодной войне, совершили огромную ошибку, не перейдя к миру. Отцы-основатели создавали эту страну не для мирового господства, и не для того, чтобы потом по этой модели перестроить весь мир. США стали мировым гегемоном вынужденно, после двух мировых войн в Европе. И победив в третьей, Холодной, — они не смогли вернуться домой.

Ни один из отцов-основателей не послал бы войска в Афганистан на двадцать лет. Максимум нанес бы ответный удар.

Ни один из отцов-основателей не стал бы защищать Украину, рискуя войной. Еще до войны — кое-кто из американских журналистов говорил: а как бы поступил в этом случае Вудро Вильсон? Скорее всего, он признал