того, чтобы придумывать «уважительные причины», и для этого мы обычно ею пользуемся. Еще более важно то, что огромное увеличение мозга, которое произошло за последние два миллиона лет, было вызвано потребностью в общении» (Collier 2018, p. 35).

Традиционный выбор обеспечил ускорение эволюции смыслов по сравнению со смешанным и культурным отбором. Однако традиционный выбор оставался ограничен обычаями, традициями и другими практиками, передаваемыми путем культурного обучения. Культурная эволюция повышает изощренность разума и позволяет людям решать все более сложные проблемы. Но вследствие гонки с неопределенностью возрастает и сложность проблем. Границы традиционного мышления проходят там, где обычаи и другие практики становятся препятствием для культурной эволюции. Простое самовоспроизводство заканчивается тогда, когда смыслы оказываются препятствием для собственного возрастания, и когда общество-культура находит пути для преодоления этого препятствия.

Возрастание традиционной сложности и ее пределы

Для простого самовоспроизводства характерен относительно медленный рост как населения, так и сложности смыслов. В традиционном обществе-культуре производительность почти не растет, рост населения периодически опережает рост производства. При этом неопределенность природной и социально-культурной среды ведет к колебаниям в объеме производства, прежде всего продуктов питания, что периодически приводит к неспособности общества-культуры поддерживать хотя бы текущую социально-культурную сложность и ее коллапсам.

Сложность любого общества-культуры может расти лишь вместе со сложностью составляющих его личностей, хотя темпы их роста несопоставимы. За последние несколько тысяч лет характеристики человеческого мозга практически не изменились, а сложность обучения и сложность общества-культуры выросли. При этом сложность индивидуальной деятельной силы выросла главным образом за счет удлинения периода обучения. Основная доля в приросте совокупной сложности приходится на разделение порядка, специализацию деятельности и усложнение средств деятельности, то есть на социально-культурную, а не на личную сложность.

Как мы видели, разница между сложностью общества-культуры и сложностью составляющих его личностей является источником прибавочной деятельности и ее продукта, или «излишка». В аграрном обществе подавляющее большинство населения занято в сельском хозяйстве, поэтому излишек принимает преимущественную форму сельскохозяйственной деятельности и ее продуктов. Аграрный излишек был условием для развития городов и неаграрных видов деятельности:

«Хотя большинство фермеров и крестьян по отдельности производили очень мало излишков, совокупного излишка миллионов сельскохозяйственных рабочих было достаточно, чтобы поддерживать большое количество городов и способствовать развитию промышленности, торговли и банковского дела. Хотя они восхищались сельским хозяйством и зависели от него, римляне буквально отождествляли “цивилизацию” с городами (civitates)» (Lopez 1976, p. 6).

Медленное усложнение традиционного общества-культуры вело к стагнации сельскохозяйственного излишка, а потому и к стагнации неаграрных видов деятельности — ремесел и торговли — и городов, в которых концентрировались эти виды деятельности.

Почему традиционное общество-культура самовоспроизводится лишь простым образом, почему так медленно возрастает его сложность и производительность? Можно назвать несколько причин:

● низкая социальность и обособленность общин, ограниченное общение за пределами узкого круга знакомых и родственников;

● однообразие культурного и индивидуального опыта, низкая специализация деятельности и деятельной силы в условиях натурального хозяйства и личной зависимости;

● косность порядка, которая препятствует возрастанию личной сложности, обучению и творчеству;

● инертность традиционного выбора и социально-культурных норм и ценностей, которые ограничивают рациональность и выбор между контрфактами.

Простое самовоспроизводство — это самовоспроизводство небольших общин в условиях натурального хозяйства и личной зависимости. Потребление в таких общинах сводится к удовлетворению самых простых потребностей существования и общения, производство носит мелкий и кустарный характер, обращение в основном сводится к местной торговле. Почти все общение сводится к общению со знакомыми людьми:

«На протяжении большей части экономической истории господствовал тип обмена, характеризуемый персонифицированными отношениями сторон в процессе мелкого производства и местной торговли. Обычно такой обмен отличался повторяемостью, культурной гомогенностью (т. е. наличием общего набора ценностей) и отсутствием контроля и принуждения со стороны третьих лиц (в чем и не было особой необходимости). В этих условиях трансакционные издержки невысоки, но зато трансформационные издержки были велики ввиду того, что специализация и разделение труда находились в зачаточном состоянии. Для такого типа обмена характерны небольшие экономические или торговые общности» (Норт 1997, с. 54).

Объединение общин в вождества и государства не меняло саму природу общины. Традиционный порядок, коренившийся в общине, нельзя было преодолеть и на уровне империи. Роберт Лопес перечисляет некоторые препятствия, которые не позволили древнеримской экономике выйти за ограничения простого самовоспроизводства. По нашему мнению, это перечисление можно распространить и на другие традиционные государства (см. Lopez 1976, p. 7–8):

● полная или частичная правительственная монополия на производство и обращение соли, зерна, металлов, мрамора и т. д.;

● ограничения на внешнюю торговлю, запрет на вывоз золота, стратегических материалов, продовольствия;

● отсутствие спроса на иноземные товары ввиду почти полного самообеспечения;

● слабая внутренняя торговля из-за постепенной унификации производства и потребления;

● «самым серьезным препятствием для коммерческого развития было психологическое препятствие; торговля считалась низменным занятием, недостойным джентльменов, но вполне подходящим для простолюдинов, которые не смогли бы найти более достойного средства к существованию».

Для преодоления простого самовоспроизводства был необходим не просто излишек от сельскохозяйственной деятельности, взятый в его натуральной форме барщины или оброка. Для такого преодоления было необходимо, чтобы излишек приобрел стоимостную, то есть денежную форму, чтобы он накапливался, то есть сберегался и инвестировался, направлялся не на потребление, а на производство. Прибавочная деятельность и ее продукты должны были превратиться в прибавочную стоимость, а прибавочная стоимость — в капитал. Капитал, более сложные виды и средства деятельности, в которых он материализуется, не мог быть создан только в сельском хозяйстве, он требовал развития коммерции и ремесел:

«Без капитала и, следовательно, со скромными инструментами ремесленник быстро достигал потолка — объема, который он мог произвести в одиночку. Это, в свою очередь, создавало замкнутый круг: он производил мало излишков, потому что у него не было приспособлений для экономии