Мой сосед поерзал на сиденье, а я по-прежнему смотрела вперед.

– Все не так просто, Эйм. Один только Национальный лес Сан-Хуан занимает почти сто тысяч гектаров. – Мистер Роудс на секунду замолчал, точно обдумывал слова. – Если она была сильной туристкой в отличной форме, она могла пойти куда угодно, особенно если имела привычку уходить с маршрута. – Он снова сделал паузу. – Помнится, в материалах дела говорилось, что она была хорошей альпинисткой.

– Мама была отличной альпинисткой, – подтвердила я.

Она была отчаянно смелой. Не боялась ни черта, ни бога.

Мы при каждой возможности ездили в Юту. Помню, я сидела в сторонке, а она с друзьями совершала восхождение, и я поражалась тому, насколько она сильная и ловкая. Она была так великолепна, что я дала ей прозвище Женщина-Паук.

– Она могла отправиться куда угодно, – подтвердил мистер Роудс.

– Ее искали, – обратилась я к Эймосу. – Несколько месяцев. С вертолета. И силами поисково-спасательных групп. И потом, годы спустя, возобновляли поиски, но все оказалось безрезультатно.

Периодически находили чьи-то останки, но это была не она.

Повисла тяжелая тишина, которую нарушило бормотанье Эймоса:

– Это отстой.

– Так и есть, – согласилась я. – Я думаю, она занималась тем, что ей нравилось, но это все равно отстой.

Снова повисла тишина. Я почувствовала, что мистер Роудс пристально смотрит на меня, повернулась и выдавила из себя улыбку. Пусть не думает, что Эймос меня расстроил, хотя едва ли его это заботит.

– И по какому маршруту она пошла? – поинтересовался Эймос.

Мистер Роудс произнес название, бросив на меня косой взгляд, как будто помнил, что оно уже всплывало во время наших консультаций.

Снова наступила пауза, и я посмотрела в зеркало заднего вида. Вид у парнишки был задумчивый и встревоженный. Отчасти я надеялась, что он оставит эту тему, но он заговорил снова:

– И вы ходите в походы, чтобы найти ее?

Мистер Роудс пробурчал что-то себе под нос, и я отчетливо услышала парочку ругательств. Затем он несколько раз потер свой лоб мясистой ладонью.

– Нет, – сказала я Эймосу. – У меня нет ни малейшего желания идти туда. У мамы был дневник, в который она записывала любимые маршруты. И мне хочется пройти по ним, потому что она их любила. В отличие от нее, я не такая спортивная и не обладаю азартом исследователя, но я хочу сделать, что могу. Только и всего. Нам было здорово вместе, и я просто хочу… вспомнить ее. Это одни из лучших воспоминаний в моей жизни.

Они оба так долго молчали, что я почувствовала себя неловко. Порой людям становится не по себе при мысли о горе. А бывает, что некоторые и любви не понимают…

И это нормально.

Но я не видела ничего постыдного в том, что сильно любила свою маму и хотела почувствовать себя ближе к ней. Я столько лет существовала на автопилоте, что было легко… нет, не похоронить печаль, но смириться с ней и жить дальше.

Долгое время, сразу после ее исчезновения, я буквально заставляла себя встать с кровати и жить этой новой жизнью.

А потом была школа, и Кэден – и понеслось, понеслось…

И хотя память о маме всегда была со мной, до сих пор все это были отвлекающие факторы. И наконец я стерла все случайности и сосредоточилась на том, что так долго было похоронено под ними.

В поток моих раздумий вклинился грубый голос мистера Роудса:

– И что было в ее списке?

Он про маршруты?

– Пожалуй, их слишком много. Я хочу пройти по всем, но это зависит от того, как долго я здесь пробуду.

Дольше, чем казалось пару недель назад, поскольку он разрешил мне остаться. И, кто знает, если я буду хорошей квартиранткой, может, задержусь и подольше?

Я выдавала желаемое за действительное. Потом придется решить, арендовать жилье или покупать, но это зависело от того, как все пойдет. Либо наберется достаточно причин остаться, либо это место окажется очередным, где меня ничего не держит.

– Когда мы жили здесь, мама ходила по всем маршрутам. И я точно знаю, что среди них было озеро Кратер.

– Это сложный маршрут. Можно обернуться за день, если держать темп и выйти рано.

Ого! Он подкидывал идеи и делился информацией? Наверное, все-таки пережил инцидент с летучей мышью…

Я назвала другой маршрут из маминого дневника.

– Тоже сложный. Чтобы обернуться за день, нужно быть в хорошей форме. Но я бы остановился на ночевку, иначе все тело будет ломить.

Я поежилась.

Похоже, он заметил, потому что спросил:

– Не хотите делать привал?

– Если честно, одной мне страшновато. Но, думаю, я все же решусь.

Он что-то пробурчал, очевидно, считая меня с моими страхами дурой.

Но вообще-то я смотрела фильм о бессмертном снежном человеке, который похищал людей, спавших под открытым небом. И разве он сам не сказал, что площадь национального леса – это тысячи и тысячи гектаров? Кто знает, что там на самом деле? Когда миллион лет назад мы с мамой ходили в походы, это было просто весело. Я никогда не переживала о том, что к нашей палатке может подкрасться убийца с топором и зарубить нас. Я вообще ни о чем таком не переживала: ни о медведях, ни о снежном человеке, ни о скунсах.

А она?

Я назвала еще один маршрут.

– Сложный.

В интернете говорилось то же самое.

– Гора Дьявола?

– Сложный. Да и не стоит того.

Я посмотрела на него:

– В дневнике мамы о ней сделана пара любопытных заметок. Поставлю гору в конец списка, если станет скучно.

– Мы ведь поднимались на нее на квадроцикле, когда ты только перебрался сюда? – подал голос Эймос.

«Когда ты только перебрался сюда». С кем, черт возьми, жил Эймос? С мамой и отчимом?

– Да. И у нас спустило колесо, – подтвердил мистер Роудс.

– Точно, – сказал парнишка.

Я навскидку назвала еще несколько маршрутов, и, к счастью, он сказал, что они средней сложности и вполне выполнимы.

– А ты ходил по ним? – спросила я Эймоса, чтобы подключить к разговору.

– Нет. Мы нигде не бываем, потому что папа все время работает.

Мой сосед вроде бы напрягся.

Черт меня дернул!

– Тетя и дядя, которые меня воспитывали, все время работали. По сути, я только спала в их доме. А так мы целый день проводили в их ресторанчике.

Я попыталась сгладить ситуацию, вспоминая обо всем, что бесило меня в его возрасте. Правда, тогда я еще была убита тем, что случилось с мамой.

Но сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что они нарочно загружали меня делами. А иначе я бы круглые сутки торчала в комнате, которую делила с двоюродной сестрой, и давилась слезами. На самом деле, я бы рыдала навзрыд.

Да ладно! Я до сих пор рыдаю навзрыд в ванной или когда оказываюсь на заднем сиденье какой-нибудь машины… Почти всякий раз, когда возможность есть, а последствий не будет.

– А вам приходится много передвигаться пешком по работе? – обратилась