На следующее утро я, не глядя в зеркало, знала, что выгляжу ужасно, потому что именно так себя чувствовала.

Шея болела от сна в машине во всевозможных позах вторую ночь кряду. В общей сложности поспать удалось урывками часа два. Но, останься я внутри, вообще не сомкнула бы глаз.

Однако я дождалась, пока солнце покажется полностью, и только тогда направилась в гараж.

И тотчас остановилась, заметив Эймоса, который смотрел на меня во все глаза из окна гостиной.

И явно не из-за моей ослепительной красоты, потому что, к счастью, на мне было одеяло, укрывавшее меня с головы до пят на манер паранджи, как прошлой ночью. Он не сказал ни слова, но и так было понятно, что задавался вопросом, какого черта я делаю во дворе в такой час. Притвориться, что я моталась в магазин или была на пробежке, не получилось бы, потому что я шла на цыпочках в едва натянутых теннисках.

– Доброе утро, Эймос! – крикнула я, добавляя в голос оптимизм, хотя ощущение было такое, точно меня переехали.

Он меня, безусловно, слышал, потому что они открывали прямоугольные створки под большими окнами, чтобы в доме было прохладно.

– Доброе утро! – ответил он хрипловатым со сна голосом. Я могла бы поспорить, что парень еще не ложился. – У вас все в порядке?

– Ага.

Так он мне и поверил!

– А ты как себя чувствуешь? – поинтересовалась я в надежде, что он не станет спрашивать, что это я тут делаю.

Эймос пожал костлявым плечом, все так же пристально наблюдая за мной:

– У вас точно все в порядке?

В ответ я тоже пожала плечом. Рассказать ему про летучую мышь? Да, мне хотелось. Но я была взрослой, а он – ребенком, и как бы его отец не пожалел о том, что разрешил мне остаться… Поэтому, чтобы договоренность оставалась в силе, я должна была справляться с проблемами сама.

– Мне пора одеваться на работу. А тебе – хорошего дня! – проквакала я.

Кого я обманываю?

– Пока-а-а, – и я поскакала по гравию.

– Пока, – недоуменно ответил он.

Ну да, не поспоришь: все это выглядело подозрительно.

Хотелось надеяться, что он не расскажет отцу, а иначе тот запросто передумает. М‐да уж.

Я открыла дверь и стала медленно подниматься по лестнице, обмирая внутри, как переживший психологическую травму. Я включала везде свет и осматривала стены и потолки, точно треклятая мышь могла возникнуть из ниоткуда и спикировать прямо на меня. Сердце бешено колотилось, но я знала, что нужен план. Хотя какой именно, было не-ясно.

В глубине души я надеялась на то, что моя соперница висит где-то вниз головой, но ее нигде не наблюдалось.

«Блин, пожалуйста, только не там!» – молила я, опускаясь на четвереньки и заглядывая под кровать. Об этой возможности я подумала только сейчас.

Ничего.

И хотя я снова начала потеть и проклинала себя за то, что не воспользовалась дезодорантом перед отходом ко сну, я проверила почти все места, в которых могла заныкаться моя подруга. Еще раз.

Под столом.

Под раковиной в ванной, потому что я по собственной глупости оставила дверь нараспашку, когда ударилась в бегство.

Под всеми стульями.

В шкафу, хотя дверь была закрыта.

Ее нигде не было.

Тогда я, будучи параноиком, снова все осмотрела. Руки тряслись, пульс зашкаливал и все такое.

По-прежнему ничего.

Сукина дочь!

Хотя я спала всего два часа, но, когда наступила ночь, была на стреме.

Я подумала было купить сетку, но в магазине все оказалось распродано, в «Уолмарте» – тоже, поэтому я вооружилась полиэтиленовым мешком для мусора.

Пробило десять – и ничего.

Черт возьми!

Утром даже Клара обратила внимание на мой измученный вид. Я постыдилась сказать, почему бодрствовала всю ночь. Мне нужно было справиться с этим самой.

Я толком не поняла, когда выключилась, но это произошло: только что я сидела, опираясь на спинку кровати, с открытым маминым блокнотом – и все.

В какой-то момент шея стала болеть, и я проснулась. Свет по-прежнему горел…

И я заорала, потому что сукина дочь вернулась.

Она беспорядочно металась, как будто была пьяна. Размах крыльев казался просто гигантским. Вот она, беспредельщица, терроризировавшая меня и дом, в котором я живу!

Конечно, так могла вести себя только женская особь: интуитивно знать, как превратить жизнь в ад.

Мышь спикировала. Взвизгнув, я слетела с кровати, бросилась вниз по лестнице и выскочила за дверь.

Судьбе было угодно, чтобы той ночью луна светила особенно ярко и стояла высоко. В ее сиянии еще одна летучая мышь, которая на самом деле была метрах в шести над землей, казалось, парила прямо над моей головой.

Я снова заорала. На этот раз «Твою ж мать!» – на пределе голоса.

Я оставила ключи! Наверху! Где она! И одеяло!

Спокойно, Ора. Думай, думай.

Я смогу. Я смо…

– Что тут происходит? – прогремел голос из темноты.

Знакомый голос.

Это был мистер Роудс, и, судя по хрусту гравия, он приближался. Наверное, был взбешен. Я его разбудила.

Позднее я буду со стыдом вспоминать о том, как ткнула пальцем в сторону гаража со словами:

– Летучая мышь!

Я его не видела и не знала наверняка, поморщился ли он, или закатил глаза, или что-то еще. Но я точно знала, что он подходит все ближе. И слышала это в его голосе – как он закатывает глаза: по тому, как он выплюнул «Что?». Таким голосом он разговаривал в тот первый день.

– В комнате летучая мышь!

Наконец я увидела его силуэт. Мистер Роудс остановился в паре метров от меня и раздраженно спросил:

– Что? Эти вопли из-за летучей мыши?

Вопли из-за летучей мыши? А по-другому спросить было нельзя? Можно подумать, это пустяки!

Он что, издевается?

И тут товарка, которая летала снаружи, точно поняв, что речь идет об их мышиной породе, устремилась к фонарю, укрепленному над гаражной дверью, а я, натянув майку на голову, пригнулась, пытаясь сжаться в комочек, чтобы она меня не достала.

Хотя мистер Роудс представлял собой мишень покрупнее, потому что масса у него была больше.

Я почти не сомневалась, что он пробурчал «Черт побери!» и пошел куда-то.

Оставив меня на произвол судьбы.

Точнее, летучей мыши, которая явно уже нацелилась меня убить.

Я подождала секунду и приоткрыла глаза: ничего.

Мышь исчезла. По крайней мере, та, что была снаружи.

Или, вероятнее всего, она куда-то переместилась. И поджидала меня.

– Куда она подевалась?

Это я спросила у самой себя, а секундой позже услышала звук шагов по гравию. Он ступал босыми ногами, точно это не было адски больно.

Куда он пошел?

– Мышь вернулась домой, в свою пещеру, – с неподдельным неудовольствием пробурчал он напоследок.

И бросил меня здесь. На произвол судьбы. Потому что для него это были пустяки.

Да кто не завизжит при виде летучей мыши? Разве что такой не ведающий страха мутант, как он!

Ладно. Нужно успокоиться и перестать откладывать кирпичи. Думай.

Или двигайся. Двигаться полезно!

Я встала, еще раз посмотрела на небо и бросилась вслед