пригорода Чикаго41. Более того, эта закономерность сохраняется для всех изученных человеческих популяций. То же самое наблюдалось даже у других приматов – мартышек и обезьян: популяции, живущие в неволе, сжигают столько же калорий, сколько их собратья в дикой природе42–51.

Эти открытия ставят под сомнение буквально все, что мы считали верным по поводу расходования калорий в организме. Оказывается, люди каждый день сжигают одинаковое количество энергии вне зависимости от того, проходят они 15 километров или сидят за столом. Значение этих данных невозможно недооценить: это значит, что мы не можем сбросить вес, просто став более подвижными. Различия в проценте телесного жира не связаны ни с уровнем физической активности, ни с расходом энергии.

Так как же это вяжется с данными, которые показывают, что добытчики угля сжигают в восемь раз больше калорий, чем офисные работники? Оказалось, что никто никаких реальных шахтеров не измерял. Данные были основаны исключительно на опросах и предположениях о расходе времени. Когда команда ученых из США и Турции реально измерила расход энергии у угольщиков с помощью пульсомеров, обнаружилось, что шахтеры сжигали… 2100–2800 калорий в день – столько же, сколько и все остальные52.

Это казалось мне невозможным. Как я могу не сжечь больше калорий, если вместо того, чтобы сидеть за столом, пойду работать в шахту? Как это вообще работает?

Мне всегда казалось, что я расходую около 2000 калорий просто на дыхание и поддержку базовых клеточных функций, а любая физическая активность, будь то пробежки или добыча угля, добавляется к общему количеству сожженных за день калорий. Но оказывается, что если мы физически активны, то организм это компенсирует, расходуя меньше энергии на другие вещи, так что общий расход остается прежним.

Особенно это верно, если смотреть на более долгие временныˆе сроки – например, несколько дней или недель. Когда хадза отдыхают, они по-настоящему отдыхают. То же самое верно для спортсменов и для любых других физически активных людей. Мы можем быть очень активны в течение какого-то времени, но потом возвращаем этот «энергетический долг». Именно снижением расхода энергии на другие процессы внутри организма может объясняться то, почему физическая активность ассоциируется с улучшенным физическим здоровьем, даже если не приводит к потере веса.

Модель Понцера утверждает, что длительная прогулка или пробежка заставляет организм экономить на рутинных, необязательных процессах, снижая расход энергии на иммунную, эндокринную, репродуктивную и стрессовую системы. Звучит не очень хорошо, но небольшой отдых, похоже, помогает всем этим системам восстановить более здоровый уровень функционирования. И с эволюционной точки зрения это тоже вполне логично: в течение всей истории гоминид бывали периоды дефицита еды. Согласно общепринятой модели сжигания калорий, это значило, что люди расходуют больше всего калорий, когда еда менее всего доступна, потому что вам неизбежно придется приложить больше усилий, чтобы добыть эти калории охотой или собирательством. А вот модель фиксированной энергии говорит, что мы всегда расходуем одинаковое количество энергии, даже если приходится ходить дальше, чтобы добыть еду. И во времена дефицита еды вполне логичным будет забрать энергию, например у репродуктивной системы, снизив тем самым фертильность.

Согласно данным Понцера, мы, даже если работаем сидя за столом, сжигаем примерно 2500 калорий в день – столько же, сколько при ходьбе на длинные дистанции. Поскольку мы не тратим эту энергию на ходьбу, мы расходуем ее иными способами – например, на стресс. Гипотеза утверждает, что у офисных работников, скорее всего, повышен уровень адреналина, кортизола и лейкоцитов, которые вызывают тревогу и воспаление53, 54. Сидячий образ жизни (который вы, скорее всего, ведете, раз взяли в руки эту книгу, хотя не обязательно) повышает уровень тестостерона и эстрогена, что для кого-то может прозвучать хорошо, но из-за этого повышается и риск некоторых видов рака. Напротив, у хадза, которые каждый день получают два часа умеренной и интенсивной физической нагрузки, намного больше, чем типичный англичанин или американец, утренний уровень тестостерона в слюне примерно наполовину меньше, чем у жителей Запада55.

Это хорошо – и, возможно, объясняет, почему физические нагрузки являются таким важным методом лечения многих хронических заболеваний, а также снижают депрессию и тревожность56.

После того, как вы сможете уложить в голове идею, что не сможете сжигать больше калорий, даже если переедете в Танзанию и станете добывать себе еду собирательством и охотой, то поймете, почему (как показало множество исследований) физические нагрузки не помогают сбросить вес. Энергобаланс невозможно изменить сознательно, и это вполне логично: нельзя оставлять что-то настолько важное на откуп капризному сознанию – вы же не контролируете сознательно уровень кислорода?

Доказательства совершенно ясны: мы едим больше калорий, чем когда-либо, а попытки изменить расход энергии не окажут никакого значительного влияния на вес. Ожирение вызвано повышенным потреблением пищи, а не малоподвижностью, а лучшие данные (которые нам представили Кевин Холл и Сэм Диккен) показывают, что под «пищей» имеется в виду конкретно ультрапереработанная пища.

Но почему в научной литературе такая путаница по вопросу, кажущемуся на вид довольно простым?

Если говорить о Кристофере Сноудоне, то он сотрудник Institute of Economic Affairs, мозгового треста, изучающего свободный рынок. Их финансы в основном непрозрачны, но они получают финансирование в том числе от сахарного гиганта Tate & Lyle57, 58. Сахарная промышленность, что вполне понятно, заинтересована в продвижении идеи, что проблемой является малоподвижность, а не еда. Насколько этот источник финансирования повлиял конкретно на работу Криса Сноудона, не очень ясно, но по исследованиям в других областях мы знаем, что люди часто даже не подозревают о том, что на них оказывают влияние. Врачи постоянно отрицают, что финансирование со стороны фармацевтических компаний влияет на нашу практику или исследования, но данные показывают, что очень даже влияет.

Конечно, статья Сноудона наделала шума, но она была опубликована не в нормальном научном журнале с независимым рецензированием. Но что насчет тех статей, которые все же вышли именно в таких журналах? Например, тех, которые написаны профессорами Стивеном Блэром, Питером Кацмарзиком и Джеймсом Хиллом, среди прочих, и в которых винят во всем малоподвижность? Помните, Блэр написал, что «не существует практически никаких убедительных доказательств того», что в эпидемии ожирения виновны фастфуд и сладкие напитки?

Я снова вернулся к статьям этих авторов в поисках конфликта интересов и нашел их работы 2011 и 2012 годов, в которых явно указывалось,