чего-то, что было не в моих силах — пробился свет, и этим светом стал Райан, а затем появился Эр Джей.

— Я никогда не планировала стать мамой так рано, — продолжаю я. — Но он так быстро стал всем моим миром. Он заполнил так много дыр, которые ты создал в моём сердце, когда умер.

Я крепко обнимаю Эр Джея, и плачу ему в бок. Раньше я боялась плакать, потому что это бы символизировало то, что я не двигаюсь вперёд, но теперь это действо кажется чем-то исцеляющим, тем самым я очищаю своё сердце и освобождаю в нём место для Эр Джея.

— Райан уезжает на следующей неделе, — я делаю глубокий вдох. — Не уверена, стоит ли мне вообще говорить с тобой о нём, но не знаю, с кем ещё поговорить, кто бы понял меня так, как мог только ты. Он военный. Был на службе в Афганистане, но приехал домой на две недели. Он попросил меня выйти за него замуж.

Слёзы продолжают литься, поэтому я вновь опускаю Эр Джея на землю, не желая нарушать его сон. Я его туго запеленала, так что ему сейчас хорошо и тепло.

— Я не могу этого сделать, — говорю я Йену. — Потерять тебя было так чертовски тяжело. Я даже представить не могу, что потеря Райана сделает со мной. Я хочу быть сильной ради него, такой же сильной какой была ради тебя, когда ты уехал на учения, но тогда я была слишком наивна. Я не до конца осознавала риски. Теперь же, когда я потеряла тебя, то понимаю это, и просто не могу заставить себя снова открыть своё сердце. Я должна быть сильной ради Эр Джея. Ему необходимо, чтобы я была сильной.

— О, Микаэла, — сзади раздаётся женский голос, и я вздрагиваю, обнаруживая маму Йена, стоящую позади меня.

— Миссис Андерсон.

— О, дорогая, пожалуйста, зови меня Джанин. Мы всё ещё семья, — она заключает меня в объятия. — Я так сильно скучала по тебе.

— Я тоже по вам скучала.

— А кто этот малыш? — спрашивает она, как только мы отстраняемся друг от друга.

— Простите. Я не должна была…

— Прекрати, — она гладит меня по щеке. — Я не хотела подслушивать, но слышала, как ты разговаривала с Йеном, когда поднималась сюда. Всё в порядке.

— Это Эр Джей, — я опускаюсь на колени рядом с сыном, и Джанин делает то же самое. — Ему всего неделя.

На её глаза наворачиваются слёзы.

— Он красивый. И, насколько я слышала, его отец служит за границей.

— Да, он военный.

— Отец Йена был морским котиком тридцать лет. Его дед был морским котиком тридцать пять.

— Йен пошёл по их стопам, — говорю я, не совсем понимая, к чему она клонит.

— Они оба всё ещё живы, — она приподнимает бровь, и я понимаю к чему она клонит… Мне это не нравится, но я понимаю. — Жизнь — сумасшедшая штука, милая. Мы никогда не знаем, что ждёт нас сегодня или завтра. Всё, что мы можем сделать — это жить прямо сейчас, в настоящем моменте, как будто это всё, что у нас есть.

— Я знаю, но это тяжело. Одно дело жить полной жизнью, но совсем другое — знать, что мужчина, которому я собираюсь отдать то, что осталось от моего сердца, намеренно выходит на улицу и рискует своей жизнью.

— Знаю, прямо сейчас твоё сердце всё ещё болит. Даже спустя два года оно по-прежнему ноет. И я не могу говорить за Йена, но он так сильно любил тебя, и думаю, я бы хотела так думать, что он был бы так счастлив узнать, что ты продвинулась вперёд. Ты такая сильная, Микаэла. Ты была рядом с Йеном и поддерживала его мечты до самого последнего вздоха. Но у тебя всё ещё осталось так много любви, которую можно кому-то подарить.

Она наклоняется и целует меня в лоб.

— Пожалуйста, не забывай нас. Я бы с удовольствием провела время с тобой и этим прекрасным малышом.

— Хорошо, — я поднимаю Эр Джея и встаю. — Я оставлю вас двоих наедине.

Я прижимаю два пальца к губам, а затем кладу их на надгробие Йена.

— Счастливого Рождества, малыш.

* * *

— Счастливого Рождества! — восклицает мама, заключая меня в объятия, прежде чем забрать у меня Эр Джея, чтобы подарить ему немного утренней ласки. Она делает это каждое утро, когда я спускаюсь позавтракать, прежде чем уходит на весь день.

— Счастливого Рождества, милая, — произносит папа, целуя меня в щеку.

Я оглядываюсь и вижу, что Лиам и Лиза уже сидят на диване, ожидая, когда же они откроют свои подарки. Лиам, скорее всего, больше не верит в Санту, но он об этом не заявлял, поэтому мама настояла на том, чтобы подыграть ему на всякий случай. Она сказала, что в любом случае будет веселее с Сантой.

— Извините, что заставила вас, ребята, ждать. Я ездила на кладбище и столкнулась с мамой Йена.

— Мы все только что проснулись, — отвечает папа, протягивая мне чашку горячего какао, до краёв наполненную зефиром, в то время как мама отдаёт Эр Джея Лизе, которая немедленно начинает осыпать его тоннами поцелуев.

— Всё хорошо прошло? — интересуется папа.

— Да, я познакомила его с Эр Джеем.

Если то, что я сказала, и звучит безумно, никто об этом не говорит.

— Это хорошо, — папа сжимает моё плечо и садится на диван рядом с Лизой.

— Я люблю тебя, — мама целует меня в щеку, затем садится рядом с Лиамом на диванчик.

Я сажусь по другую сторону от Лизы, так что оказываюсь рядом с Эр Джеем на случай, если он проснётся и проголодается.

— Раз Микаэла дома, можем мы открыть подарки? — спрашивает Лиам, подпрыгивая на месте.

Поскольку Эр Джей слишком мал, я ничего ему не покупала. В промежутке между вечеринкой по случаю рождения ребёнка, которую Лекси и Джорджия устроили мне, и моими родителями, балующими своего первого внука без меры, у него сейчас есть всё, что ему может понадобиться, и даже больше. Конечно, когда я смотрю на подарки, то замечаю, что на нескольких из них всё же стоит его имя. Впрочем, это не должно меня удивлять. Мои родители, особенно мама, любят баловать нас. Рождество — любимый праздник моей мамы, и она всегда старается изо всех сил.

— Как только придут твои бабушка с дедушкой, — отвечает мама.

— А бабушка и дедушка Майклз придут? — интересуется Лиза.

— Они приедут на Новый год, — говорит папа. — Они всё еще в Элко (прим. перев. — город в штате Невада), навещают твою тетю Маккензи.